Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века - [23]

Эти отдельные моменты, стадии процесса выработки законодательных текстов, и предопределили композицию, план и основные разделы издаваемой в свет, настоящей нашей работы. Первая ее глава посвящена вопросам возбуждения законодательной инициативы; глава II – собиранию и переводам иностранных законодательных источников. И тот и другой вопросы, весьма важные сами по себе, изученные предварительно в первых двух главах, послужили материалом для двух последних, весьма сложных разделов нашей работы, – главы X и XI [рассказывают] о характере заимствований и степени влияния западноевропейских законодательных актов и порядков на русское правотворчество, последний раздел – главы XII и XIII[196] – о происхождении, развитии и плане реформы Петра I. В средних главах изложены дальнейшие стадии законодательного процесса: составление первоначального проекта самим Петром I – глава III; его сотрудниками – глава IV; обсуждение проектов закона – глава V; утверждение и публикация закона – глава VI; кодификация законов и разъяснение вновь издаваемых законов в тексте самого закона, а также в специально изданных публицистических сочинениях самого Петра I и его сотрудников – глава VII. Наконец, на основании законодательных текстов и собственноручных других писаний Петра дана в главах VIII и IX специальная характеристика государственных, общественных и моральных воззрений Петра I как руководителя и главного деятеля по законодательной работе своего времени – характеристика, в значительной степени расходящаяся с общепринятыми в науке суждениями. Например, одним из основных наблюдений, сделанных нами при изучении достоверных и непосредственных документальных свидетельств законодательной лаборатории Петра I, изложенных в этих главах, является признание, что самому Петру принадлежали не только законодательная инициатива, одобрение и утверждение закона, но часто и труд чернорабочего в правотворчестве, наряду с ролью исключительного, выдающегося, замечательного руководителя и вдохновенного творца законодательных актов.

Заканчивая первую половину своих работ и подводя итоги длительных, более чем двадцатилетних архивных занятий и самостоятельных научных исканий правильных методологических установок обработки документальных источников, а равно и научных принципов самого построения исторического материала, мы считаем уместным изложить в нескольких словах условия, в которых протекала наша работа, и отношение, которое встречала она среди ученых, причастных к разработке исторической науки в Союзе ССР.

Как можно видеть из одного беглого просмотра только первой половины нашей работы, вполне законченных пяти больших томов, размером от 30 до 45 печатных листов каждый, она потребовала от автора многолетнего напряженного труда, тяжелых, часто безрезультатных архивных поисков. Труд этот выполнен. При исполнении его автору пришлось встретиться с многочисленными техническими и материальными препятствиями и трудностями, например вести занятия в некоторых архивах в их специальные, определенные служебные часы, предпринимать частые и продолжительные поездки из Ленинграда в Москву для работы в ее богатейших древлехранилищах и других архивных фондах, снимать дорогостоящие фотокопии с собственноручных писаний Петра и т. д. Достойное внешнее оформление столь обширной работы потребовало также немало усилий и средств.

Но это не все. Гораздо тяжелее было ученое авторское одиночество, безучастное и полное равнодушие к его [автора] труду в течение целого десятилетия, от 1929 до 1939 года, со стороны ответственных руководителей ученых учреждений, призванных к руководству, поддержке и содействию в развитии исторической науки в государстве[197]. «Это нас не интересует»; «Это не входит в наши планы»; «Нет бумаги для печатания»; «Ваши мнения не проверены и не признаны наукой»; даже: «Нет у нас штатных, оплачиваемых рецензентов»; «Это не актуально» – такой прием обычно встречал автор и его обширный труд в указанные годы.

Поэтому автор настоящего труда тем более считает своим долгом с чувством благоговейного уважения и глубокой признательности засвидетельствовать те содействие, поддержку и одобрение, которые были ему оказаны в начале и в конце его работы двумя старейшими учеными, специалистами русской истории и истории русского права.

В начале нашей исследовательской работы, в годы от 1922-го до 1929-го, теперь покойный академик С. Ф. Платонов, со свойственными этому ученому проницательностью и отзывчивостью ко всякому ученому стремлению, в течение семи лет неизменно проявлял теплое участие и большой интерес к нашей работе и оказывал ей постоянную поддержку, одобряя выводы, к которым приходил исследователь в своих изысканиях. Его в высокой степени авторитетное мнение о нашей работе, высказанное в отзыве Постоянной историко-археографической комиссии Академии наук Союза ССР еще в 1927 году, вдохновляло и поддерживало автора в последующее, тяжелое для него лично, но чрезвычайно плодотворное для его научной работы десятилетие напряженного труда в полном ученом одиночестве и непризнанности. Известные Историко-археографической комиссии в рукописи работы «позволяют говорить о Н. А. Воскресенском, – писал председатель Комиссии, академик С. Ф. Платонов, – как об очень серьезном исследователе, внимательно и вдумчиво изучающем архивные материалы петровской эпохи, до него, во многих случаях, еще никем не тронутые; вытекающие из его работ положения обещают дать вместе с тем русской исторической науке много ценных и новых выводов, нередко совершенно меняющих господствующие в этой области суждения. Подготовляемые им издания материалов под заглавием “Законодательные акты Петра Великого, относящиеся к преобразованию высших [и] центральных учреждений России”, по всему тому, что о них известно до сих пор, обещают быть крупным событием в русской историографии о XVIII веке»