Петр Первый: благо или зло для России? - [8]

Люто возненавидел он и Москву с ее темными улочками, тупичками, закоулочками, где множество поздних путников теряли жизнь, сбитые с лошади неведомо откуда прилетевшим кистенем, буздыганом или метко брошенным разбойничьим ножом. Неудивительно, что в новой столице, в Санкт-Петербурге, больше строились широкие светлые проспекты да ровные линии. Словом, юные годы Петра, пронизанные опасностью, тревогой за свое физическое и политическое будущее, подготовили почву для грядущих реформ, которые стали в какой-то мере актом мести своему несчастному прошлому. Эта месть и ненависть, ставшие движителями преобразований, распространялись не только на Софью, бояр, стрельцов, Москву, но и на всю Россию. Петр Алексеевич так никогда и не любил Москву, последовательно избегал жить в Кремле. Посещая в дальнейшем Первопрестольную, останавливался чаще всего в милом его сердцу Преображенском, где прошла его тревожная юность. Величественный кремлевский дворец, что «в Верху», — место его детских страданий и страхов — прогнил и рухнул, так что преемникам Петра Великого во время пребывания в старой столице приходилось жить в Лефортовском и Головнинском дворцах. Лишь при Екатерине Великой было задумано строительство нового кремлевского дворца. Неприятием прошлого пронизаны многие петровские указы, написанные будто бы от лица коменданта оккупированного города, — резко и жестоко в отношении своего народа и прошлого.

Необычайная внешность Петра в сочетании с его странным, непривычным для народа поведением порождали множество слухов и толков насчет его «нецарственности». Неудивительно, что простому народу, особенно из среды старообрядцев, он казался монстром, выродком, «немцем», подмененным во время пребывания истинного царя Петра Алексеевича за границей. Впрочем, бытовала и другая «версия подмены»: мол, рожденная царицей Наталией Кирилловной девочка была тайно обменена на мальчика из Немецкой слободы — известного иностранного гетто под Москвой. В тумане легенд и слухов нетрудно увидеть, что Петр оказался чужд культуре отцов традиционной России, и подданные это интуитивно чувствовали, на свой лад объясняя присущую царю оригинальность.

Отчуждение царя от собственной страны произошло как бы само собой, волею случая, так легла карта. После переворота 1682 года, когда к царю Петру по воле стрельцов в соправители был подсажен царь Иван, а над ними встала царевна Софья Алексеевна, сосредоточив в своих руках реальную власть, клан Петра — Нарышкиных, был оттеснен кланом Софьи — Милославских. Петр стал все реже и реже появлялся в Кремле, преимущественно на обязательных дипломатических и церковных церемониях. Остальное время он проводил в Преображенском, что непосредственным образом сказалось на личности будущего реформатора России. Волею случая он был выброшен из замкнутого, церемониального мира Кремля. Но Кремль — это не только церемонии, ограничения, но и воспитание царевичей, целая система приготовления мальчика и юноши к миссии земного царя в русском, православном варианте. Оказавшись, как тогда писали, «испраженным» из Кремля, Петр не получил, подобно своему отцу или брату Федору, традиционного православного образования, позволявшего на равных с церковными иерархами разбираться в сложных вопросах веры, церковной литературы и культуры. Петр, приобретая от своих не особенно строгих учителей отрывочные знания, так и остался самоучкой, малограмотным человеком, не постигшим до конца жизни элементарных правил грамматики, которыми легко владели подьячие московских приказов. Даже в зрелые годы он писал многие слова по фонетическому принципу — как слышится («книшка», «афицер», «сталяр»).

Конечно, дело не в уровне богословской подготовки царя или его грамотности (хотя это и весьма важно), а в том, что Петр не усвоил той системы ценностей, которые были присущи русской традиционной культуре, основанной на православии, «книжной премудрости», уважении заветов предков, сознании особой стати, богоизбранности России, чья столица — «Третий Рим, а четвертому не быть». Не традиционное образование, а его отсутствие, неограниченная свобода сильно повлияли на становление личности молодого Петра. Военные игры — главное увлечение его детства — постепенно становились сложнее, деревянные ружья заменялись настоящими, на смену деревянным солдатикам приходили живые люди — ровесники царя из его окружения: стольники, спальники, конюхи. Подрастая вместе с царем, эти люди превращались в солдат и офицеров вначале «потешного», то есть забавного, игрушечного, а потом уже и настоящего войска, соединенного в конце 80-х годов XVII века в два гвардейских полка — Преображенский и Семеновский (по имени соседнего с Преображенским села).

«Воинские потехи» на полях под Преображенским и Семеновским требовали от царя военных знаний и навыков. И Петр с жадностью учился приемам боя, началам тактики (чтобы правильно управлять войсками), артиллерийского дела и баллистики (чтобы точно стрелять), математики и фортификации (чтобы грамотно оборонять или осаждать крепости), астрономии и картографии (чтобы рекогносцироваться на местности, водить в море корабли) и т. д. Кроме того, Петр пристрастился к ремеслам — плотничьему, токарному, столярному, кузнечному, типографскому и многим другим. В этом сказалась любовь царя к конкретному, вещественному, осязаемому результату труда. Военное дело, практические навыки, ремесла все дальше уводили Петра от традиционного круга ценностей и занятий его предков.