Петр Машеров: падение вверх - [65]

Открывал Пленум секретарь ЦК КПБ (б) по идеологии Т. С. Горбунов, так как Н. Патоличев, занимавший должность первого секретаря, фактически был смещен и лишен права голоса. Все говорило о том, что у белорусских коммунистов будет новый руководитель. Нужно было только оформить это решение официально. Кстати, Горбунов на тот момент был единственным из пяти состоявших в штате секретарей ЦК КПБ (б), кто легально оставался на своем посту. Выступив со вступительным словом, он передал инициативу основному докладчику — М. Зимянину.

В этот раз Михаил Зимянин сумел удивить всех. Доклад Пленуму он сделал на белорусском языке. В истории компартии Белоруссской республики такое случилось в первый раз. И, вероятнее всего, в последний.

Вторую часть доклада М. Зимянин посвятил разбору ситуации в народном хозяйстве республики. Местным коммунистам хвастаться здесь было нечем. И Зимянин прекрасно знал, куда больнее всего ударить. Он отметил, что даже спустя девять лет после освобождения территории БССР от немецко-фашистских захватчиков многие ее граждане по-прежнему ютятся в землянках, часто не имеют даже самых необходимых продуктов питания, а посему Н. Патоличева следует освободить от исполнения обязанностей. На следующий день участники бурно обсуждали этот доклад. Ко всеобщему удивлению оказалось, что все выступающие замечательно владеют белорусским языком. И всех их не меньше, чем Михаила Зимянина, тревожит состояние народного хозяйства и национальной культуры.

Закончить, как заранее планировалось, в этот день не удалось. Пленум и так проходил не совсем по московскому сценарию, а на следующий день свой сценарий сами же москвичи подправили[269]. 27 июня 1953 года в Минск позвонили Никита Хрущев и Георгий Маленков и сообщили, что Берия арестован. Триумвират стал двуумвиратом. Главную задачу московские заговорщики для себя решили. И лишний раз тревожиться из-за распределения второстепенных должностей на местах им не хотелось, поэтому минчанам было сказано, что Пленум вправе, если сочтет необходимым, оставить Николая Патоличева в прежней должности. Однако полагаться на устные разрешения в Минске не привыкли. Сегодня устно разрешили, а завтра с пристрастием письменно спросят, почему не выполнена рекомендация ЦК КПСС. Посему Пленум обратился в ЦК КПСС с нижайшей просьбой отменить рекомендацию об освобождении первого секретаря ЦК КПБ (б). Эта просьба была удовлетворена.

Михаил Зимянин и Николай Патоличев после этого эпизода остались смертельными врагами. Как свидетельствует очевидец, при одном только упоминании фамилии Зимянина на лице Патоличева непременно всплывала гримаса ненависти[270]. Тем не менее им так или иначе еще долгое время приходилось пересекаться по работе друг с другом: первый долгие годы работал главным редактором главной коммунистической газеты «Правда», а второй — министром внешней торговли СССР. Вспоминая злополучное лето 1953 года, Н. Патоличев говорил, что белорусские товарищи показали тогда высочайшую зрелость, принципиальность, бесстрашие и спасли его не только от смещения, но и от тюрьмы[271]. Так и не став первым секретарем ЦК КПБ (б), М. Зимянин надолго исчезнет с главной политической сцены страны. Глубоко уязвленный неизбранием, он затаит смертельную обиду и на свою малую родину — Белоруссию, и на белорусов, не проголосовавших за него. Зимянин будет долгие годы работать на дипломатическом поприще: сначала послом во Вьетнаме, затем в Чехословакии. А после займет должность секретаря ЦК КПСС и главного редактора «Правды».

Неприязнь Зимянина, уроженца Витебска, распространится не только на Патоличева, но и на Машерова. Собственные корреспонденты «Правды» станут личными соглядатаями М. Зимянина в БССР. О любом промахе партийного руководства будет известно всей стране со страниц ее главного партийного органа — газеты «Правда». И Зимянин при каждом удобном случае не преминет нанести руководителям республики ощутимые, а порой и запрещенные удары, используя свои неограниченные возможности «делать тайное явным».

Вероятнее всего, Машеров был среди тех, кто голосовал против назначения соотечественника (хотя наверняка об этом неизвестно). А такие обиды не забываются. Земляки будут враждовать между собой долгие годы. И это обстоятельство говорит в пользу высказанного предположения.

На самом деле Петр Машеров оказался в весьма щекотливой ситуации. Ему пришлось делать выбор между двумя покровителями. В свое время при назначении Машерова на пост первого секретаря Вилейского обкома комсомола Михаил Зимянин, который тогда был первым секретарем ЦК ЛКСМБ, дал свое согласие. Он как непосредственный начальник Машерова завизировал документы на представление последнего к высшей государственной награде, а когда всплыли факты, препятствующие этому награждению, пошел к П. Пономаренко и уговорил последнего найти общий язык с Л. Цанавой — «защитить» Петра Машерова. Именно так, по словам самого Зимянина, он сформулировал свою просьбу. Поэтому, на его взгляд, Машеров повел себя некрасиво и неблагодарно при избрании первого секретаря ЦК КПБ (б). Николай Патоличев, в свою очередь, тоже немало сделал для Машерова. Сохранил за ним должность первого секретаря ЦК ЛКСМБ, приблизил к себе. Вместе они ездили на похороны Сталина, вместе стояли на трибуне на майских праздниках. Вероятно, и повышение Машерова по партийной линии не раз обсуждали. Возможно, поэтому комсомольский вожак и голосовал за Патоличева.