Петля - [46]

Я всегда оставалась для него Александрой, особенно когда намеренно его злила, хотела эмоций, даже ярость могла сгодиться, да что угодно, только не снисходительная улыбочка и издевательский взгляд, словно все, что я делаю или говорю — ублюдочный бред малолетней идиотки. Я узнавала его, а он меня нет. Я учила новые грани, стремилась понять, кто он, Андрей Воронов, и чем больше о нем узнавала, тем больше запутывалась и казалась себе еще более ничтожной, грязной… принадлежащей к семье уродов, коими он считал моего отца и родню. Но ведь я просто живая, я умею плакать, любить и ненавидеть, смеяться, и мне тоже больно. У меня есть сердце, и оно сжимается от дикого и неправильного влечения к тому, с кем меня разделяет просто немыслимая бездна вечной кровавой вражды.

Да, я танцевала, как и все, в этой зале, словно важная гостья, а не пленница под беспрестанным надзором верных псов Графа, не спускавших с меня цепких взглядов. А-а-а-а… боитесь, твари, что я выкину очередной фокус? Бойтесь. Не спите по ночам. Так вам и надо.

Я прыгала на танцплощадке, как змея извивалась возле парней в рваных джинсах и майках, которые ошалело на меня смотрели, разинув рты. Еще бы… с ними рядом выплясывает сама Лекса, и на ней совершенно невероятное блестящее платье, очень короткое, вызывающее, провокационное и безумно дорогое. Когда я согласилась спеть Его Превосходительство позволил мне выбрать для себя наряд на мой вкус.

Андрей скептически приподнял одну бровь, когда увидел, во что я вырядилась. Конечно, рядом с ним, с безупречным аристократическим лоском, как всегда в идеальном костюме, я выглядела дешевкой или малолеткой. Пожалела об этом наряде, когда увидела Настю в элегантном вечернем платье. Она выглядела в нем сногсшибательно и шикарно. Породистая самка рядом с породистым хищником…

Теперь я медленно, но верно накачивалась шампанским и усиленно терлась об одного патлатого тинэйджера, который лапал меня за бедра и норовил прижать к себе. Понятия не имела, кто он, и даже не рассмотрела его лица. Спиртное ударило в голову, а обида и дикое разочарование толкали на сумасшедшие поступки. Я была на грани, когда Воронов приобнял свою любовницу за талию и что-то зашептал ей на ухо. Если они уйдут к нему в спальню я, наверное, подожгу, к дьяволу, и этот дом тоже.

Мой кавалер все больше наглел, он уже прижимал меня к себе и подталкивал куда-то подальше от танцующих, тыкался губами мне в шею и что-то шептал на ухо. Я и не слышала, что именно, у меня в голове шумел и вибрировал алкоголь. Я искала затуманенным взглядом Воронова вместе с его Настей и не находила… Значит, уже уединились. Позволила парню утащить себя к стене и придавить к ней всем телом.

Андрей очутился возле нас неожиданно и отшвырнул патлатого в сторону. Точнее, даже не отшвырнул, просто взял за шиворот и откинул, как паршивого котенка.

— Потанцуй с кем-то другим, парень.

Бросил он патлатому и посмотрел на него одним из своих коронных взглядов, под которым всегда хотелось сжаться в маленькую невзрачную точку и исчезнуть. Тот быстро ретировался в толпу, а я с вызовом посмотрела на хозяина дома и вздернула подбородок.

— Это было запрещено? Упс. Я даже не знала.

Он меня не слушал, наклонился к моему уху, одновременно хватая меня под локоть.

— Пойдем. Надо поговорить.

Я могла бы обрадоваться, посчитав это ревностью, но скорее всего он просто хочет отослать меня к наверх, чтоб не напрягаться и не задумываться о том, что может вытворить пьяная, неадекватная пленница, а может, и сболтнуть лишнего его дочери, которая пришла в восторг от моего присутствия на этой вечеринке и полвечера не отходила от меня ни на шаг.

— Отпусти. Я хочу танцевать, — выпитый алкоголь придавал смелости и яростной наглости.

— Ты пьяна. Иди к себе в спальню — проспись. Надо было запретить давать тебе спиртные напитки.

— Мне девятнадцать, что хочу, то и пью. Я буду веселиться и танцевать. Отпусти меня. Какая разница, с кем я и что делаю? Ты хотел, чтоб я развлекла твоих гостей — я это сделала. Все, как приказала Ваша Светлость.

Демонстративно присела в реверансе, а Воронов усмехнулся, и снова эти невыносимые морщинки в уголках его черных глаз, захотелось взвыть и заорать, чтоб не смел вот так улыбаться, что мне крышу рвет от его улыбки:

— Послушная маленькая Лекса? Неужели?

Хотел коснуться моей щеки, но я отшатнулась. Не нужно прикосновений, не то взорвусь и наговорю лишнего. Выпитое шампанское окончательно било по мозгам, и они отказывали думать и анализировать. Какой же он странно красивый, шикарный среди молодежи в рваных одеждах. В этом неизменном элегантном костюме от Армани, черном пиджаке и светло серой рубашке… Идеальный… Определенно, ему подходило именно это слово. Ненавижу мерзавца.

— Верно… очень послушная. Ты приказываешь — я подчиняюсь. Таков уговор. Я помню.

Он прищурился и сжал мою руку сильнее, выволок из зала, потащил по коридору и, втолкнув в одну из комнат, захлопнул за нами дверь. Щелкнул выключателем, и помещение залил мягкий свет. Какая-то очередная комната для гостей типа кабинета, с маленьким круглым столом, парой кресел, стеллажом с книгами и неоновым аквариумом на всю стену. В моей голове по-прежнему сильно шумело — адреналин кипел в крови, а музыка в зале орала так, что даже здесь ее было превосходно слышно.