Петля на зайца - [48]

На Дальнем Востоке, куда Логинова сослали на долгих три года, его семья тоже неплохо была устроена — в офицерском городке выделили полдома: три комнаты и кухня. А главное, на территории части. До работы, штаба армии — две минуты пешком.

К полковникам наша армия все же неплохо относится, если не считать, что в последнее время даже полковничьего денежного довольствия стало хватать только на еду. Пришлось Алле пойти учительницей английского в школу — пригодилось знание языка.

«Бедная Алка, — подумал Геннадий Алексеевич, заканчивая последний комплекс отжиманий, — она даже представить не может, какие суммы иногда в операциях задействованы».

До перестройки — коренного перераспределения общенациональной собственности — семья Логинова в материальном отношении была нормально обеспечена. Жили не шикарно, но и не нуждались. Впрочем, как и большинство офицерских семей. Когда же начался всесоюзный дележ и появилась масса всевозможных искусов и заманчивых предложений, Логинов на семейном совете принял принципиальное решение — ни копейки слева. Никаких хитрых подачек, непонятных поощрений. Хоть и трудновато с деньгами стало, а подчас и совсем их, денег проклятых, в семье ни копейки не было — решили жить только своим трудом и службой. Ну и, что естественно, за последние пять лет слегка обнищали. Пища, кров и самые необходимые вещи, разумеется, были, — но ничего сверх того.

К тысячам, десяткам тысяч долларов, выделяемых группе на оперативные цели, Логинов и его товарищи по группе относились, как относятся бойцы спецназа к боеприпасам — расходовали экономно и строго по назначению. Понятие офицерской чести не было для них чем-то абстрактным…

Кухня находилась в противоположном конце коридора, и Алла, увлеченная приготовлением свинины с картошкой и салатом из помидоров, не услышала прихода Геннадия Алексеевича. Когда он вошел к ней на кухню, переодетый в тренировочный костюм, умытый и причесанный, она спросила:

— Явился?

— Давно уже, — ответил Гена.

— Ясно. Голова мокрая — уже и зарядку свою сделал, и в душе ополоснулся. Ходит, как кот на мягких лапах, хоть колокольчик ему на шею вешай. Ну, и где же это мы почти трое суток бродили? Хоть имя назови…

— Все там же, — сказал Гена и поцеловал Аллу в шею, — на службе. И зовут ее — работа.

— Ну-ну… Не очень красивое имя. Голодный?

— Спрашиваешь. Голодный, холодный и спать хочу. Поем и упаду в сон часиков на десять. Веришь, за трое суток — три часа.

— Садись за стол, все готово. Расскажешь?..

— Сначала съем то, что приготовила, потом — тебя. А рассказывать нечего — опять дезертира с автоматом ловили.

— Ты что — сам?..

— Да нет, слава Богу. Еще мне хватало! Но уйти нельзя было.

— Поймали дезертира?

— Ага, все в порядке. И поймали, и автомат нашли. Обошлось даже без стрельбы. Но нервы негодяй потрепал… Ладно — не тема это. Неинтересно. Давай, накладывай щедрой рукой.

Алла положила Логинову на тарелку изрядную порцию жареной свинины, картошки, подвинула поближе хлеб.

— Налетай. Полчаса назад Юра Зальцман звонил, Светка болеет. Желтуха. Вторую неделю в Боткинских лежит.

— Угу, — сказал Гена с набитым ртом, — что-нибудь серьезное?..

— Не знаю, он особо не распространялся. Переживает, конечно. Грустит. Сказал, что перезвонит часов в девять.

— А пацаны где?

— Ленька как всегда кобелирует со своей Викулей. На дачу к ней уехал, наверное, газон стричь. Гриша на халтуре, вагоны разгружает где-то на Сортировке или в Обухове. Сказал, заночует у ребят в общаге… — сообщила Алла и добавила в тарелку Логинову еще несколько кусков жареной свинины.

— Совсем мальчишки от рук отбились. Не находишь?

— А что делать? У нас в арсенале только слова остались, — вздохнула Алла. — Да ладно, нормальные парни выросли, не дураки и не бездельники.

— Да уж… По нынешним временам, слава Богу, хоть с правильной ориентацией и не наркоманы, — хмыкнул Гена.

— Не болтай глупостей.

Геннадий Алексеевич из-за своей неспокойной службы женился поздновато, в тридцать с небольшим. Только-только майора получил, академию закончил. И вот уже скоро как двадцать лет живут с Аллой. Всякое, конечно, бывало, и мирились и ссорились, но до серьезного никогда не доходило. Его удивлял Юрка Зальцман, этот чудак, четыре раза женился. На сей раз, кажется, удачно, дай им Бог счастья со Светкой!

Телефон зазвонил ровно в девять — Юра, легок на помине.

— Гена к тебе можно? Я ненадолго…

— Дурацкий вопрос, старик, — сказал Логинов и подумал, что сон откладывается по крайней мере еще на два часа.

Через полчаса в квартиру ввалился не очень-то и грустный Юра.

— А вот и я, — сказал он и облапил толстыми руками вышедшую навстречу Аллу. — Целоваться, мать, мы с тобой не будем. Во-первых, у Светки гепатит, а у меня — пока еще точно не выяснил, а во-вторых, боюсь, меня Генка от ревности шмальнет из своего «манлихера». Вот хохма будет, сенсация — журналист Зальцман застрелен из «манлихера»!

— У меня на службе «Макаров», — успокоил Юру Логинов.

— Гена, а почему «Макаров»? Я слышал, уголовный розыск и ФСБ на ПСМ давно перешли.

— Тоже мне — специалист, — хмыкнул Логинов. — У нас, у юристов, ПСМ не в моде. Наши юристы «стечкина» любят, а «Макаров» — для дома, для семьи. Соседей погонять, собак пострелять. Одевай тапочки и проходи.