Петля «Анаконды» - [2]

— Послушай, то, что мне известно о Колумбии, не очень радует, — сказала Кейти. — Воры-карманники, наркотики и тому подобное. Мне кажется, здесь не избежать неприятностей.

— Не верь всему, что печатают в газетах, — ответил Кэт. — Черт возьми, сюда приезжает множество людей. Это место ничем не хуже других. Кого-то, конечно, грабят. Мы бывали в пригородах Атланты, которые, может быть, столь же опасны, как и места в Санта-Марте.

— Не знаю, Кэт.

— Послушай, мама, — вмешалась Джинкс, — пусть меня ограбят, только пусть у нас снова будет душ. У меня жутко грязные волосы.

— Соглашайся, Кейти, — уговаривал Кэт, — мы как раз успеем доплыть к обеду, починим генератор, а к ужину снова выйдем в море. Что скажешь?

Кейти пожала плечами.

— Ну, что ж, хорошо, — сказала она с неохотой, — я бы не возражала против душа.

— Считай, что мы договорились, — сказал Кэт, выключая автопилот. — Душ для всех! Побудьте со мной, пока я поменяю курс. — Он повернул штурвал, встал против ветра, подобрал передний парус и, с помощью ладони определив направление на карте, проложил приблизительный курс на Санта-Марту. Женщины направились вниз.

— Приготовить тебе завтрак? — обернувшись, спросила Кейти.

— Ну, уж если ты встала... — улыбнулся Кэт.

— Да-да, я больше не лягу.

— И я тоже, — откликнулась Джинкс, — я помогу тебе с блинчиками. Ты ведь хочешь блинчиков, правда, Кэт?

— Можешь не спрашивать, — ответила Кейти. — Ему действительно надо поправиться. — Они исчезли под палубой.

Кэт пощупал свой живот. Да, наверное, он слегка растолстел, но ему и вправду хотелось есть. Он не знал точно, каков теперь его вес, но наверняка килограммов на девять больше обычных девяноста девяти. Правда, Кэт был высокого роста — сто восемьдесят восемь сантиметров без обуви; еще несколько килограммов не повредят.

Он откинулся на спинку кресла, управляя яхтой вручную, и пытался вспомнить, был ли он когда-нибудь так счастлив, как сейчас. Нет, не был. Он раньше думал, что уже слишком стар, чтобы испытывать такое счастье. Яхту ему построили в Финляндии, на фирме «Наутор», и доставили в форт Лодердейл, где под его собственным руководством оснастили электронными приборами. Кейти и Джинкс приехали к нему, и они спустили яхту на воду и прошли вдоль всех островов вплоть до Антильских, а потом снова запаслись провиантом и отправились к Панамскому каналу. Пройдя канал, они на несколько дней поднимут яхту на сушу, почистят ее днище и сделают необходимый ремонт перед отправкой в южный район Тихого океана. После этого у них остается еще восемнадцать месяцев из тех двух лет отпуска, которые он взял, чтобы совершить кругосветное путешествие.

Джинкс поднялась по лестнице из кают-компании с подносом в руке, на котором стоял апельсиновый сок и кофе, и присела рядом с ним, положив ноги на кресло напротив. По-видимому, на ней, кроме тенниски, ничего не было; девушка редко носила белье, и это нервировало Кэта. Конечно, он припудривал ей попку в младенчестве и тысячи раз менял пеленки: в свои восемнадцать лет она была высокой, стройной, с пышной грудью, точно как мать, и даже еще красивее — от ее красоты захватывало дух. Кэт боялся, что какой-нибудь агент киностудии сманит ее из университетского театра и увезет в Голливуд, чтобы сделать из Джинкс «звездочку». У Кэта была теория, что красивым женщинам не везет в жизни, что, как только их красота открывает им двери, их начинают нещадно эксплуатировать, пока они молоды? а потом бросают, оставляя им в лучшем случае возможность выйти замуж за самого богатого и не самого непривлекательного из мужчин. Он повидал таких женщин в барах и у бассейнов отелей, беспокоящихся лишь о том, что грудь теряет упругость, а вокруг глаз появляются морщинки, и постоянно размышляющих, не воспользоваться ли последними достижениями косметической хирургии. Джинкс была смышленой девчушкой, и он хотел, чтобы она получила специальность, которая даст ей независимость и самоуважение. Когда она окончила школу, он говорил с ней об этом. Она расхохоталась, услышав о его тревогах.

— Это я-то в роли чирлидера[1] или участницы конкурса красоты? Полно тебе, Кэт, ты же знаешь, что я не такая!

Он обрадовался, что можно отложить ее поступление в колледж на пару лет и показать ей мир. Более того, он был счастлив, что она будет рядом хоть еще немного, прежде чем вылетит из гнезда. Кэт не знал, была ли она все еще девственницей, и не собирался спрашивать ее об этом, но думал, что, по всей видимости, так оно и было. Они всегда держали ее в строгости, и она обычно благосклонно прислушивалась к их советам. Не то чтобы они стремились отгородить ее от мира; в средней школе она участвовала во всех школьных мероприятиях, но никогда не ходила на вечеринки в загородных домах с юношами тремя-четырьмя годами старше, никогда не пробовала ни спиртного, ни наркотиков. Более того, она с презрением относилась ко всему этому, ей была присуща спокойная мудрость, резко контрастировавшая с ее вызывающей манерой речи и необычайной, жгучей красотой. Была она и наивна — Кэт считал, что она все еще полностью не осознает, какие чувства вызывают у противоположного пола, не исключая и его самого, ее слишком открытые сзади шорты и крошечные бикини. Несмотря на ее природный ум, она все еще оставалась женщиной-ребенком. Эти два года плавания станут для Кэт драгоценным временем — редким подарком, позволяющим продлить те удивительно близкие отношения, которые всегда существовали между ним и дочерью.