У самого забора я нащупал ломиком, а потом раскопал с пяток электромоторов. Петька изредка вскрикивал: «Ой! Залежи проволоки! Арматурной!», «Ой! Шкивы и валики!», «Смотри что делается!», «Жалко же!», «Повыбрасывали, когда цех переделывали!»
Вдруг Петька вскрикнул: «А-ах!» Я обернулся и увидел около забора только Петькину голову. Мне даже страшно стало, до того она была одна на снегу, как в «Руслане и Людмиле». Голова Петьки испуганно хлопала глазами и пыталась что-то сказать.
Я рванулся на помощь к Петькиной голове и тоже провалился по шейку. Петька сказал, скривив губы от боли:
— В траншею… попали… Здесь станок валяется, а может, два… я ногу поломал…
Я сразу стал подминать снег под себя, чтобы нам обоим выбраться, и правда увидел макушку токарного станка. Петька стоял рядом с ним. Наверно, он об него ударил ногу. Пока я откидывал снег в сторону, Петька стонал и с жадностью очищал станок. Потом я попытался вытащить Петьку, но он не мог шевельнуть ногой и никак не вытаскивался. Тогда я сказал:
— Ты подожди, а я сбегаю за «Скорой помощью».
Петька удержал меня.
— Нет… не уходи… давай лучше кричать вдвоём.
И мы начали кричать:
— На помо-ощь! А-а-а! Сюда-а-а! Э-э-эй!
Наверно, мы долго кричали. Вдруг из-за угла показались двое рабочих в телогрейках. Они подбежали к нам и тоже закричали:
— Ага! Попались!
Петька напряг все силы и повысил голос:
— Никто не попался! Прошу повежливей! Я корреспондент из газеты!
Он достал из кармашка бумагу с орденом и красными буквами, помахал ею перед рабочими и спрятал обратно. Рабочие стали вежливо вытаскивать Петьку, а он разозлился и закричал:
— Ведите нас к директору! Мы с ним сейчас поговорим!
Мне хотелось смыться, но не мог же я бросить Петьку. Рабочие поддерживали его под руки. Я плёлся сзади. Петька сначала еле волочил ногу, потом здорово захромал и, наконец, пошёл сам. Рабочие что-то проворчали и оставили нас одних.
В заводоуправлении я сразу подбежал к батареям и стал отогревать руки и ноги. В моих ботинках было полно снега. Петька дёрнул меня за воротник.
— Пошли!.. Теперь понял, что первое место за нами?
Служащие, ходившие по коридорам, не обращали на нас внимания. Петька, не раздумывая, толкнул дверь с табличкой «Директор завода». Мы вошли в небольшую комнату. В ней никого не было, кроме светловолосой девушки и чёрных телефонов. Девушка, взглянув на Петьку, спросила:
— Вы к кому, мальчики?
Петька снова достал бумагу и помахал ею:
— Доложите директору: корреспондент «Пионерки».
— Ага… — промямлил я.
Девушка открыла другую дверь, обитую жёлтой кожей. Мы услышали много голосов. Потом всё стихло, и кто-то, наверно директор, густым басом сказал:
— Безобразие! Опять корреспонденты? От «Пионерки»? А от «Мурзилки» пока ещё нет? Что? Ну-ка давайте их сюда!
Петька, опередив девушку, первым вошёл в кабинет директора. Я — за ним.
В кабинете за длинным столом, похожим на футбольное поле, сидели какие-то люди. Они захохотали, как только увидели нас.
— В чём дело? — загремел бас.
Я втянул голову в плечи, а Петька опять-таки развернул бумагу и с полминуты подержал её над головой. Потом сказал:
— Я — Копёнкин из газеты. Он — Рыжиков. Как же так, товарищи? Отдавайте нам металлолом! Всё равно он зря пропадает!
Я тоже осмелел:
— Пропадает!
Все снова засмеялись.
Девушка что-то сказала на ухо директору. Он поднял трубку телефона, набрал номер и пробасил:
— Медпункт? Пришлите сестру, бинты и йод. Быстрей… Алло! Главный? Срочно попросите ко мне нашего зама по технике безопасности.
Петька как-то сразу обмяк и попятился к двери. Я вспомнил слова из какой-то книжки: «От храбрости Вилли не осталось и следа…» — и присвистнул про себя: «Вот это влип мой друг!» Ведь Петькин отец был этим самым замом по безопасности. Ещё бы немного, и Петька убежал из директорской, но я, притворяясь спокойным, хотя у меня горло пересохло от страха и щипало в носу, сказал:
— Правда… товарищ директор… Всё равно всё валяется. Нам нужно… и газета велела…
— Так… так, — сказал директор и угрожающе кашлянул, — кстати, покажи мне, Копёнкин, своё удостоверение.
Петька вздрогнул, как-то растерянно улыбнулся и, покраснев, снова попятился к двери.
— Прошу удостоверение! — повысил голос директор.
— Давай! Чего ты? Струсил! — сказал я сквозь зубы и подтолкнул Петьку к столу.
Петька долго рылся в кармане, пыхтел и, наконец, глядя себе под ноги, протянул бумагу директору.
Тут прибежала медсестра с аптечкой, заставила унылого Петьку влезть на стул, задрала его штанину и стала смазывать коленку йодом. Петька сжал зубы и зажмурился. И снова все засмеялись, только директор сидел, мрачно задумавшись, и рассматривал Петькину бумагу.
В этот момент пришёл Петькин отец. Увидев Петьку, он сразу вынул из кармана алюминиевую коробочку, достал из неё белую таблетку и зачем-то положил под язык.
А Петька притерпелся к йоду, наверно, решил «была не была» и, как настоящий докладчик, выбрасывая руку вперёд, заговорил:
— Эх, вы! А? За тем цехом и резцы, и проволока, и болты, и электромоторы, и медные полоски, и стальные, и станок, об который я ранен! Похоронили его в могиле и даже засыпать забыли! Мы целым классом ходим, бывает, ходим, ищем всякий лом, ноги зимой мёрзнут, а у вас тут целые горы лежат! Эх, вы!
