Петербургские нравы - [5]

Как не любить существа, одаренного таким кротким, таким любезным нравом?..

Вчера встретили вы его на Невском проспекте: он лгал, льстил, ползал, подличал перед вами безо всякой нужды, единственно из удовольствия быть вашим приятелем, и еще предостерег вас насчет одной малоизвестной вам особы, которая случайно проходила мимо вас. Вы не хотели ему верить, и он, чтоб убедить вас в своей искренности, очернил пред вами десятерых других прохожих. Расставшись с вами, он догнал каждого из них особо и перед всяким очернил вас. Неужели вы еще его не узнаете?..

Зайдите невзначай к вашему другу: непременно застанете у него какое-то знакомое лицо с кисло-сладкою улыбкою, которое вдруг переменит предмет разговора и заведет речь о погоде. Я бьюсь об заклад, что это — человечек. И можете быть уверены, что до вашего прихода целию сострадательных его рассуждений были вы. Он уже успел предостеречь вашего приятеля о ваших чувствах, мнениях и намерениях; теперь остается ему только подойти к вам, поклониться и напомнить вам, что он имел удовольствие быть знакомым с вами. Ежели, подошедши, еще пожмет он у вас руку с чувством, с преданностью, с почтением, берите его за шиворот: это уж наверное — человечек!

Не то идите в Летний сад. Гуляя в аллее, вдруг услышите вы шипение за которою-нибудь статуей и сквозь зеленую, движущуюся сетку акации увидите двое маленьких, быстрых змеиных глаз, сверкающих ядовитым огнем. Вы испугаетесь, отскочите назад, спрячетесь за дерево, думая, что это гремучий змей, скорпион, ехидна... Не боитесь: это тот же доброжелательный человечек. Поймав честную душу, которую сбирается надуть, он дружески предостерегает ее насчет гуляющих. Человечки предостерегать горазды. Им по опыту известно, что это кратчайший путь к доверию и к чужим тайнам, которые хватают они, как рыболовы окуней, выдергивают у вас изо рта, как дантисты зубы, высасывают из-под кожи, как пиявки кровь:

Non missura cutem, nisi plena cruoris, hirudo[12].

Ежели у вас есть несколько лишних тайн, то лучше пожертвуйте ими добровольно, бросьте им в лицо и уходите: иначе не отвяжутся они от вас. Ваши тайны им необходимо нужны: они торгуют тайнами, одеваются тайнами, ездят на тайнах, едят и пьют тайны.

Видели ли вы когда-нибудь голодную гиену, радостно прыгающую через огороды, через заборы, через поля с ребенком в пасти, похищенным на груди несчастной матери?.. Мне однажды случилось видеть ее в этом положении, и могу вас уверить, что это подлинное изображение человечка, уходящего в свою нору с похищенною у вас тайною, которую с зверским удовольствием будет он там ворочать на все стороны, взвешивать на руке и растягивать зубами, чтоб сделать из нее извет или продать ее вашему противнику.

Загляните мимоходом под ворота присутственного места: увидите там жалкую, заботливую, низкопоклонную фигуру, торгующуюся с бедным канцеляристом о цене вверенной ему бумажной тайны. Эта фигура есть человечек.

Поезжайте в пятом часу к знатному вельможе в случае[13], который хорошо вас принимает, и вы будете даже иметь удовольствие обедать с человечком. Узнаете его по его услужливости к хозяину и к гостям; он подставит вам стул, подаст воды, нальет вина и при этом случае переменит у вас прибор. Вы подумаете, что он в доме род дворецкого? Нет, он так, человечек: доказательством служит то, то он ест за шестерых и в то же время рассказывает городские сплетни, содержанием коих старается неприметно действовать на хозяина, чтоб заранее обделать его мнение согласно своим видам. Никто не умеет так искусно пользоваться чужим обедом, как человечки. И где за столом нет человечка, там, будьте уверены, или дурной повар, или хозяин причислен к герольдии[14].

Но он иногда живет и на свои деньги. Тогда его кофе стоит ему двух клевет, его завтрак — трех крючков, его обед — десяти подлостей, его ужин?.. Человечки никогда не ужинают дома. Но его нарядное платье нередко бывает куплено за целое преступление.

Вы, без сомнения, имели счастие не однажды с ним беседовать, сами о том не зная. В первый раз он играл перед вами роль благонамеренного; встретившись с вами потом, он не узнал вас и представлял вольнодумца...

О! После этого быть не может, чтоб вы тотчас его не узнали!

Впервые: Северная пчела. — 1833. — № 137.

МОЯ ЖЕНА

Я человек самый счастливый в свете. Как хорошо я живу с моей женою!.. Как нежно я люблю ее, как уважаю!.. Да как и она меня любит!.. Вы не можете себе представить. Правду сказать, мы и достойны этой обоюдной любви: мы друг с другом так вежливы! так учтивы!.. так умно ведем себя один в отношении к другому!.. Во-первых, мы никогда не спорим. Когда я вздумаю спорить, то иду играть в бостон с приятелями; когда она почувствует в себе припадок сварливости, то бежит в Гостиный двор торговаться. И потом мы возвращаемся домой и сидим рядком на диване тихо, смирно, дружелюбно, как голубочек на гнезде с своею голубкою. Не жизнь, а отрада!

И подумайте, что мы уже лет двадцать питаемся этим счастием! Мы даже страх как утучнели от счастия.

Одно только неудобство, что дома мы друг с другом никогда не видимся. Вот скоро на сочельник девять лет, как нам не случается обстоятельно поговорить между собою. Всякое утро, надевая халат и туфли, я говорю моей Даше: