Петербург в царствование Екатерины Великой. Самый умышленный город - [97]
Таблица 7.2
Даты основания предприятий Санкт-Петербурга, работавших в 1775 г.
Эти десять предприятий были не так уж исключительны. Если в 1794 г. >1/>16 часть (10 из 161) предприятий являлись собственностью тех же семей, что и в 1775 г., то столько же – >1/>16 часть, или 5 из 80, оставалось в 1775 г. в руках тех же семей, что в 1755 г. В таблице 7.2 показаны даты основания предприятий, все ещё существовавших в 1775 г. Конечно, вряд ли стоит предполагать, что многие из них появились до 1730-х гг., когда Петербург ещё строился главным образом по воле властей. Мало того, в период 1726–1730 гг., когда столица на время вернулась в Москву, похоже, не происходило вообще никакого роста петербургской промышленности. Но после этого каждые пять лет, за исключением отрезка с 1751 по 1755 г., отмечается рост числа предприятий, сохранившихся затем до 1775 г., причём самый резкий скачок пришёлся на период после середины столетия (похоже, что запрет 1759 г. на строительство заводов в столице, подтверждённый в 1762 г., не имел особых последствий). Из этих предприятий 14 сменили владельцев минимум однажды (см. таблицу 7.3), а 17 перешли по наследству. Три предприятия наследовались по два раза.
Таблица 7.3
Предприятия, сменившие владельцев до 1775 г. и продолжавшие работать в этом году
На проблему непрерывного функционирования предприятий можно взглянуть и под другим углом. Все предприятия, кроме пяти, учреждённых до 1755 г. (в общей сложности 27), в 1775 г. принадлежали не своим основателям, а другим лицам. Но при этом лишь 11 из 51 предприятия, созданного после 1755 г., сменили владельцев или перешли по наследству. Эти данные показывают, что средний срок владения длился 15–20 лет и что дело нередко переживало своего хозяина, не только перенося обычные превратности, связанные с предпринимательством, но и раз за разом выдерживая потрясения, вызванные сменой владельцев.
Несколько предприятий находились в совместном владении, причём собственниками бывали и русские, и иностранцы. Как видно на примере десяти подробно рассмотренных нами предприятий, было в порядке вещей, когда русские становились хозяевами после иностранцев, но только в двух случаях (канатная и кожевенная фабрики) иностранец купил производство у русского. Также не было ничего необычного в том, что предприятиями управляли женщины. Случаев учреждения предприятий женщинами мы не обнаружили, но есть по крайней мере восемь случаев, когда вдовы продолжали вести дело умерших мужей. Фактически вдовы чаще сохраняли предприятия в своём владении, чем сыновья, но это, возможно, было связано с возрастом детей в момент смерти отца.
Некоторые указания на размеры петербургских предприятий в XVIII в. привела советская исследовательница А.В. Сафонова, чья подборка не включает в себя всех предприятий, но позволяет судить об их масштабе[589]. Данные из её работы сведены в таблицу 7.4 и охватывают предприятия, находившиеся за пределами Петербурга в радиусе 12 миль от города. Численность их работников колебалась в широких пределах, и тем не менее средний её показатель для всех предприятий – 25,3 – позволяет судить об этих производствах как о вполне солидных.
Таблица 7.4
Число рабочих на предприятиях Санкт-Петербурга
Окончание таблицы 7.4
Внимательный взгляд на данные, собранные А.В. Сафоновой, показывает, что почти >7/>8 всех рабочих были сосредоточены на одной трети предприятий (средний показатель численности на каждом из них чуть превышает 62). На каждом из остальных двух третей работало в среднем примерно по пять человек[590]. Некоторые казённые заводы были значительно крупнее любого из частновладельческих предприятий. Так, на Адмиралтейских верфях постоянно трудилось около 4 тысяч человек[591]. К концу XVIII столетия на Императорском фарфоровом заводе работало около 200 человек. На Охтенских пороховых заводах при Екатерине насчитывалось примерно три сотни рабочих[592].
Несмотря на то что и на частных, и на государственных предприятиях было сосредоточено сравнительно много людей, работавших в одном месте, это ещё не были промышленные предприятия в нашем теперешнем понимании. Скорее они представляли собой производства переходного характера от ремесленных мастерских к настоящим заводам XIX в. Ниже мы подробнее расскажем об этих производствах, а также о работниках и работницах, их заполнявших.
Одним из показателей масштабов производства служит количество работников, другим – размер капиталовложений собственника. К счастью, нам кое-что известно об уровне капиталов, вложенных во многие из производств Санкт-Петербурга, потому что эта информация содержится в списке предприятий, подведомственных Мануфактур-коллегии в 1775 г., опубликованном Е.И. Индовой[593]. На таблице 7.5 представлены в сводном виде эти данные для 54 предприятий, подавших в коллегию свои отчеты (они составляли 67,5 % от всех зарегистрированных производств). Прежде всего, очевидно, что существовал широкий разброс в уровне капиталовложений – от 100 руб. в самой маленькой мастерской (это была красильня, принадлежавшая вдове иностранца) до 80 тыс. руб. на крупнейшем заводе (рафинадном, принадлежавшем петербургскому купцу Кириллу Попову). А средний уровень капиталовложений находился в пределах от 1 до 5 тыс. руб.
Книга рассказывает об истории строительства Гродненской крепости и той важной роли, которую она сыграла в период Первой мировой войны. Данное издание представляет интерес как для специалистов в области военной истории и фортификационного строительства, так и для широкого круга читателей.
Боевая работа советских подводников в годы Второй мировой войны до сих пор остается одной из самых спорных и мифологизированных страниц отечественной истории. Если прежде, при советской власти, подводных асов Красного флота превозносили до небес, приписывая им невероятные подвиги и огромный урон, нанесенный противнику, то в последние два десятилетия парадные советские мифы сменились грязными антисоветскими, причем подводников ославили едва ли не больше всех: дескать, никаких подвигов они не совершали, практически всю войну простояли на базах, а на охоту вышли лишь в последние месяцы боевых действий, предпочитая топить корабли с беженцами… Данная книга не имеет ничего общего с идеологическими дрязгами и дешевой пропагандой.
Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Имя автора «Рассказы о старых книгах» давно знакомо книговедам и книголюбам страны. У многих библиофилов хранятся в альбомах и папках многочисленные вырезки статей из журналов и газет, в которых А. И. Анушкин рассказывал о редких изданиях, о неожиданных находках в течение своего многолетнего путешествия по просторам страны Библиофилии. А у немногих счастливцев стоит на книжной полке рядом с работами Шилова, Мартынова, Беркова, Смирнова-Сокольского, Уткова, Осетрова, Ласунского и небольшая книжечка Анушкина, выпущенная впервые шесть лет тому назад симферопольским издательством «Таврия».
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.