Петербург 2018. Дети закрытого города - [15]

Лилия тяжело вздохнула и, бухнув бумаги на стол, прямо на недоделанное расписание, отвернулась к окну.

– Вы можете спросить про детей у меня. И кстати, когда будут готовы тематические планы?

В учительской за стеной пересмеивались, и пахло вянущими розами. После первого сентября они загородили здесь все, торчали из каждого мусорного ведра и гордыми кучами возлежали на столах. Георгины давно потеряли лепестки, осыпались астры, и соцветья гладиолусов повисли бесцветными тряпочками. Розы вяли медленно и торжественно.

Вета захлопнула дверь и плечом привалилась к косяку.

– Не сегодня. Я только вчера начала работать. Вы не могли бы дать мне адрес?

Нервный стук по столу выдал ее – Лилия дернула головой. Взглянула поверх очков.

– Понимаете, Елизавета Николаевна. Это конфиденциальная информация, я не имею правда каждому встречному давать адреса учителей.

Шумели деревья в открытую форточку, и пахло уже не цветами, а столовой. Подгорели пирожки.

– Почему я не могу просто говорить с бывшей учительницей своего класса?

– Ну что вам от нее нужно? – Лилия с размаху опустилась на жалобно скрипнувший стул. – Родительский комитет, кто как прошлую четверть закончил? Я вам могу предоставить любую информацию.

– Мне просто нужен ее адрес, – тихо повторила Вета и сжала обкусанные губы.

– А мне нужны ваши тематические планы. Срочно. Завтра к обеду, – фыркнула завуч и, подхватив из стакана очередной опасно отточенный карандаш, уткнулась в расписание.

Девятые классы выслушивали ее серьезно и сосредоточенно. Послушно смеялись над шутками. Отвечали, когда их спрашивали. Только на перемене к Вете подошли две девушки и, помявшись слегка возле учительского стола, спросили:

– А правда, что вчера восьмые классы…

Вета посмотрела на них внимательно. Застенчивые улыбки вряд ли походили на насмешки. Она пожала плечами.

– Да, восьмые классы.

Зашептались.

Роза в подсобке кипятила чайник, разбросав по столу пакетики и свертки.

– Может, хотите печенья? – Две жестяные коробки тут же подвинулись в сторону Веты. Она заглянула: в одной россыпь сахарных звезд, в другой – песочные завитушки.

Из-за открытых окон по полу бегал сквозняк. Вета захрустела одной звездой. Крошки остались на пальцах, на белой блузке, на губах, а во рту – никакого вкуса. Поломав остатки звезды в пальцах, Вета решилась:

– Роза Викторовна, а вы случайно не знаете, где живет Жаннетта Сергеевна?

Та округлила глаза и мотнула головой так, что седые кудряшки – показалось Вете – едва не разлетелись по углам.

– Я не интересовалась никогда. Кажется, где-то в районе школы. Близко. А вы что хотите?

Вета театрально посмеялась.

– Да просто познакомиться, знаете. Про детей расспросить, есть, наверное, у нее какие-то методы.

Роза даже не улыбнулась, и это заставило Вету резко замолчать.

– Понимаете, Елизавета Николаевна, она заболела. Не хочется просто так тревожить старую больную женщину. Да вы у завучей спросите. Может, они и больше знают, чем я. Жаннетта, она, знаете, просто пришла и поставила меня в известность. Ухожу мол, не могу, ноги уже не ходят.

– Так, может быть, с детьми к ней сходить, проведать? – Привет из пионерского прошлого. Вета много раз читала в книгах, что с учителями надо поступать так. Но в жизни ни разу не наблюдала. – Она была бы рада, как считаете?

Роза махнула сморщенной ладошкой. На пальцах блестели перстни и кольца, это Вета заметила только сейчас. И алый камень, и синий, и поблекший от времени зеленый.

– Не нужно. Человеку сейчас тяжело. Нехорошо получится, если дети увидят ее в таком состоянии.

Неловкость повисла над столом серой птицей. В кружке остывал жиденький желтоватый чай.

– Почему тяжело? Что с ней случилось? – глупо спросила Вета.

Роза многозначительно повела плечом. Сквозняком шевельнуло страницы неоформленного журнала, который Вета раскрыла, да так и запуталась с нумерацией страниц. Чуяла она, что наделает ошибок.

Отчаянно мокрой сделалась спина. Неловко подхватив со стола ручку, Вета принялась заново считать страницы. Восемь на математику, двенадцать на русский язык. Двенадцать или тоже восемь? В кабинете биологии скрипнула дверь.

– Можно? – В дверном проеме показалась улыбающаяся Алиса, а за ней – еще одна девушка из класса. Вета успела познакомиться с ней, но имя застряло в голове, странное, коверкающееся.

– Здравствуйте, – вплыла в кабинет та.

«Алид, – пыталась вспомнить Вета. – Айледэ?»

– Здравствуйте. – Она кивнула и сжала ручку, как дротик. Метнула бы, сделай они хоть шаг.

– Елизавета Николаевна, – протянула Алиса, пряча за спиной школьную сумку. – А мы перед вами извиниться хотели. Ну, за вчерашнее. Мы вот от класса пришли. Нам правда очень стыдно, мы так больше не будем.

– Честное слово, – машинально добавила Вета.

Девушка со странным именем стояла на шаг позади Алисы и тоже улыбалась. Обе в синих жилетках, так что не придерешься.

– Честное слово. Мы вам шоколадку принесли!

На край ее стола опустилась плитка в шуршащей фольге, и Алиса снова встала ровно – руки за спину.

– Вы нас прощаете?

Вете почудились тонкие тараканьи лапки, ступающие по похолодевшей спине. Не могло же так произойти на самом деле. Она моргнула. Девочки стояли на прежнем месте, и не было в их взглядах тщательно замаскированной ненависти. Подвоха. Выверенного плана уничтожения ее, Веты.