Пьесы - [47]

. А это что?

Т а т а. Я нашла в сундуке твою старую форму, когда ты был еще краснофлотцем. Вот повесила сушить. Думала, тебе приятно будет посмотреть на нее, вспомнить молодость.

С е р г е й. Приятно-то приятно, только… В мое время матросская форма была другая. Извини, дочка, это не моя…

Т а т а (невинно). Почему же она в сундуке?

С е р г е й. Не знаю.

Т а т а (бросилась к нему). Это Сергей Селянин, помнишь? (Показывая на спальню.) Он там, рядом. Пришел навестить, у него увольнительная до утра. Встретились случайно на Якорной площади. Я привела его сюда. Мы сидели, разговаривали, ты предупредил, что вернешься только завтра. И вдруг. Он испугался ужасно. И я почему-то. Глупо. Он сбежал в спальню и там сидит. Позови его.

С е р г е й. Ну пусть сидит, если он такой трус.

Т а т а. Да, он трус и ничтожество, и ты был прав, папа, когда предупреждал меня летом в Ленинграде. Ты сказал, что юношеская любовь всегда проходит. Оставляет небольшой след, но проходит, не остается. Я спорила с тобой, а теперь вижу, что твой жизненный опыт куда сильнее моего. Проходит и не остается.

С е р г е й.

Я буду ждать тебя опять лет восемь.

А после этого еще лет пять…

И поседею я, и снова осень

Придет на берег к нам… Я буду ждать…

Хорошие стихи. Я их знаю.

Т а т а. Это твои стихи, разве не помнишь? Ты мне подарил свой старый синий костюм, чтобы я перешила себе. И там в кармане лежала черная книжечка с твоими записями и вот с этими стихами. Это действительно твои собственные? Или ты их списал у какого-нибудь классика? А если твои, кому они посвящаются? Маме? Или другой? Почему ты молчишь? Это не очень хорошие стихи, но все равно счастлива женщина, которой они посвящены.

С е р г е й. Я не помню, когда написал их… Это было давно. Не знаю, написал ли я их, или они сами написались. Там, наверно, было еще о море, о волнах, о корабле… Это ведь неотделимо. Море, и любовь, и корабль…

ЭКРАН

Бурное море. Плывет лодка в надводном положении. Волны бьют о берег. Буран от разрезанной воды закипает за кормой, летят чайки. Кинокадры проецируются на фигуру Сергея в костюме контр-адмирала, стоящего как бы на мостике корабля.

СЦЕНА

С е р г е й  в мундире контр-адмирала один посреди комнаты. Из спальни выходит в вечернем платье Т а т а.

С е р г е й (смотрит на нее в восхищении). Куда это ты собралась?

Т а т а. Сегодня бал в офицерском клубе, разве ты забыл, милый? Может быть, ты устал после похода и мы останемся дома?

С е р г е й. Нет-нет, мы обязательно пойдем на бал. Как же ты хороша… Вот только дождемся Валерия. Он обещал заехать за нами.

Т а т а. Валерий назначен командиром бригады подводных лодок. Это правда, что он уже капитан первого ранга?

С е р г е й. Конечно, правда. Завтра мы выходим на большие маневры, и я пойду вместе с ним на флагманской лодке. Это тайна, но… Но тебе об этом можно сказать.

Т а т а (включает радио). А пока мы будем танцевать. (Кружится в вальсе по комнате.)

С е р г е й. Как ты прекрасно танцуешь…

Звонок.

(Поспешно снимает мундир.) Это отец.

Т а т а. Нет, это телефон. (В трубку.) Алло… Добрый вечер… Нет, папы нету… Да, я… Одна… Что делаю? Читаю… Что читаю?.. Станюковича… Нет-нет, уже поздно, я ложусь спать… Хорошо, завтра. (Кладет трубку.)

С е р г е й. Кто это?

Т а т а. Один капитан-лейтенант. Хотел зайти, взял билеты на «Весну на Заречной улице». (Смеется.) А ты испугался, адмирал?

С е р г е й (вспыхнул). Довольно! Я не желаю больше играть в эту дурацкую игру.

Т а т а. Может быть, игра, но почему же дурацкая?

С е р г е й. Не желаю. Для тебя это все забава, литература, а для меня… Опять ты появилась, опять бессонные ночи, беспокойство.

Т а т а. А ты стремишься к покою?

С е р г е й. К равновесию. Зачем ты приехала сюда? Уезжай. Мне пора на бригаду. Репетицию я пропустил. Я должен быть на базе.

Т а т а. Слушай. А ведь ты всю жизнь будешь раскаиваться, что ушел. Весь остаток своей жизни ты будешь проклинать себя. Разве тебе не хорошо со мной? И неужели у тебя нет ничего, хоть на капельку, на чуточку?

С е р г е й. Вот слушай. Сейчас я тебе скажу все и уйду. Вряд ли мы увидимся еще. Пусть я буду мучиться, буду страдать, но я должен уйти от тебя и не думать. Год пройдет, там посмотрим. Он проверит тебя, меня, нас обоих. Хотя что меня проверять, я и так проверен. Но как бы там ни случилось, знай — я тебя люблю, Татьяна. Надо ли об этом говорить…

Т а т а. Надо!

С е р г е й. Ты думаешь, это шутка, игра. Нет, это не игра, Татьяна. Ты говоришь, что тебе не было семнадцати. Но ведь и мне не было. Она пришла к нам. А потом она стала расти, она заполнила сперва один кусочек, а потом всего меня. Всем я пожертвую ради тебя. И все сделаю ради тебя. Вот я думал ночами, я, когда сплю или не сплю, все равно думаю о тебе… Вот я думал: что сделать для нее? Только одно. Быть таким, чтоб она мною гордилась. Быть таким, как она хочет. Только еще лучше. Чтоб никогда, ни на одну секунду она не смогла бы пренебречь моей любовью. Или стыдиться своей любви ко мне. У меня нет родных, ты знаешь, я один вырос. Вот еще Валерка, он как брат мне. Ты для меня все. Что прикажешь, то и сделаю. Прикажешь подвиг — совершу. Любой. Что прикажешь, то и совершу.