Пьесы - [67]
Л о м о н о с. От морозу я… Немного… В теплухе, так? Думал, больше не пойдем на высоту…
И р т ы ш. Ясно. (Жестко, всем.) По праву бригадира применяю наш закон…
Л о м о н о с (в отчаянии). Рома!..
И р т ы ш (не слушая Ломоноса). Вопрос ясен, Ломонос! (Всем.) Минута молчания!
Бригада молча выстраивается в шеренгу против Ломоноса. Иртыш посмотрел на наручные часы.
Все! Бригада Иртышева — минус один. Слушай задание: в конторе получен наряд на сантехнику в городе. Восемнадцатый квартал, дом три. Девчата на штукатурку, ребята — на монтаж парового отопления и тэ дэ! Двигайте! Я следом!
Ребята, подавленные, уходят.
Л о м о н о с (вслед). Бригада, прости, так? (Иртышу.) Рома, скажи, так?
И р т ы ш. Ты же знаешь, Вадя, я против коллектива не хожу. Не могу. Ты мне друг, но коллектив — сила! (Уводит Айгуль.) Такие наши текущие дела. Есть и проза. Мы недостатков своих не скрываем. Дорога первых не всегда гладкая…
А й г у л ь (волнуясь). Я понимаю, понимаю… А что это у вас значит — «минута молчания»? Очень волнительно. Я первый раз…
И р т ы ш. Закон такой в нашей бригаде принят. Новые формы ищем, прокладываем дорогу другим. Если поступок члена бригады повторился, мы его уже не обсуждаем. Минута молчания и… минус один.. Честно. (Уходит.)
А й г у л ь (потрясена). Минус один, минус один… (Оглядываясь на Ломоноса, уходит.)
Небо опять потемнело, закружила метель, в которой почти скрывается одинокая фигура Ломоноса.
Л о м о н о с (с горечью). Минус один… Ладно…
Шагает в метель. Навстречу ему — О л е г.
О л е г. Куда идешь, Вадим?
Л о м о н о с (усмехаясь). Комсорг беспокоится, так?
О л е г. Беспокоюсь.
Л о м о н о с. Хочешь быть лучше Иртыша? Брось! Иртыш меня из болота вытащил. Он меня на поруки взял, работать научил… Все равно люблю Иртыша! Я ему слово давал и подвел. Он прав. Закон принимали сами, комсорг, так?
О л е г. Сами.
Л о м о н о с. Минута молчания — конец, так?
О л е г. А может, не всегда нужно так?
Л о м о н о с. Не понимаю. Конченый я…
О л е г (перебивая). Конченый?! Чудак! Вадим, да мы же все только начинаем! (Протягивает Ломоносу руку.) Пойдем! (Тянет его.) Да пойдем же, черт здоровый!
Метель скрывает их.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Молодежное общежитие. Справа — комната девчат. Слева — большая комната ребят. В окна заглядывают ветви черемухи, облитые лунным светом. В углу, на своей койке, в рабочей робе, в сапогах, разметавшись, спит И р т ы ш. В другом углу — П е т я и Л е н я с аккордеоном. Леня тихо наигрывает. В комнате девчат Л ю б к а лежит на своей койке, заложив за голову руки, мечтает. М а ш а, сидя на своей кровати, уткнулась в книжку, а С о н ь к а гладит на столе свое платье и фальшиво поет песни, переходя с одной на другую.
С о н ь к а. «В саду облетает черемухи цвет, усидишь ли дома в восемнадцать лет…» «Ты во сне снишься мне незабудкой на светлом лугу…» «Паренек кудрявый прошептал лишь слово и увел девчонку…»
М а ш а (шепчет Любке). Люба, по-моему, Сонечка неправильно поет, прямо трудно слушать и нельзя читать. А она все поет и поет. Надо сказать ей, правда ж?
Л ю б к а. Молчи. А то завтра пирожков в долг не даст, а до зарплаты еще два дня.
М а ш а. Но это же неправильно, молчать, когда человек ошибается. Надо ей помочь, поправить ее.
С о н ь к а (продолжая петь). «…от крыльца родно-го-о!» (И тут же переходит на другую.) «Приходи скорей, мой милый, замерзаю без тебя»… (Обожгла руку об утюг.) Ой!
Л ю б к а (громко аплодирует). Браво, Сонечка! И почему ты, Соня, зарываешь свой могучий талант в буфете рабочего кафе?!
М а ш а (укоризненно смотрит на Любку). И неправда! Ты, Сонечка, любишь петь, но не совсем правильно поешь, потому что…
С о н ь к а (раздраженно). Потому что мне мешают! (Открывает дверь в комнату ребят и кричит.) Эй вы, Одесса-мама! Прекратите свою музыку. Мешаете петь! (Хлопнула дверью.) Нахалы! Испортили мне песню.
М а ш а (вскочила). Да тише ты! Там же спит Иртыш, ах!
С о н ь к а (передразнивая). Ах, Иртыш, ах!
М а ш а (тихо прикрыла дверь). А что — Иртыш? Иртыш, он… Он один сегодня всю ночь и полдня работал в тоннеле. Восемнадцать часов без отдыха!
С о н ь к а. А зачем?
М а ш а. Как — зачем? Это же трудовой подвиг!
С о н ь к а (смеется). Глядите — наша Ромашечка влюбилась!
Маша хотела что-то ответить Соньке, но потом молча легла к Любке на постель.
Л ю б к а (поглаживая Машу). Остынь, Ромашка.
С о н ь к а. Ой, не могу! Мать и дитя. Ясли! (Смеется.)
М а ш а. Мы — ясли, а ты — злюка!
С о н ь к а. А ты любишь правду, так я тебе скажу. Иртыш, он тебя и не замечает, потому что неровно дышит к Любке.
М а ш а. Люба, это правда?
Л ю б к а. Не докладывал.
М а ш а. А тебе он нравится?
Л ю б к а (задумчиво). Я люблю…
М а ш а (вскакивая). Любишь?!
Л ю б к а (после паузы). Черемуху за окном… Буйное цветение садов… Горячее солнце… широкую степь без края… Опаленный солнцем, обвеянный ветром, из этой степи придет ко мне мой любимый.
М а ш а (с дрожью в голосе). Это Иртыш?
С о н ь к а. Конечно, он.
Л ю б к а. Не знаю. Я сюда приехала с тихого Дона, потому что здесь большое и беспокойное дело. А там, где большое дело, должны быть и большие люди.