Пьесы - [40]

Б е л к и н а. Вам, наверно, смешно? Привязалась, как муха, и жужжит каждый день по телефону. И вот добилась своего. (Улыбается.) Только кто мне поверит, что я самого секретаря сманила в кино…

К о л о б о в (перебивая). Ты еще в кинотеатре хотела меня спросить о чем-то?

Б е л к и н а. Про красоту… (Косится на Колобова.) Отчего это и в кино и в книжках красивые люди почти всегда выставляются подлецами?

К о л о б о в. Вопрос, прямо скажем, не из легких. (Потирает лоб.) Красота и подлость. Зачем их так часто ставят рядом? В кино и театрах, видимо, для контраста. А в жизни… (Задумывается.) Красоту, как самый яркий цветок на клумбе, замечают все. И многие норовят сорвать его. А если не удастся сорвать, то хотя бы вдоволь наглядеться, потрогать, сорвать лепесток.

Б е л к и н а. Ой, как правильно вы говорите. Я по себе знаю… Так и липнут, так и липнут. Противно. (Помолчав.) Или вот еще: идешь по улице, а тебе вслед… словечки отпускают. Разве я виновата, что у меня фигура такая, волосы такие, глаза, что я люблю все белое, чистое, красивое? (Мечтательно.) И еще люблю синее небо. Когда оно высокое, высокое. Я могу часами смотреть в эту синь. Мне порой кажется, что оно зовет меня… Голова начинает кружиться, и я будто отрываюсь от земли… (Сквозь слезы.) А эти ваши, из горкома, думают, что я для приманки так выряжаюсь… С трибун говорят про коммунизм, а опошляют в человеке самое святое.

К о л о б о в. Но ты тоже не передергивай. (После паузы.) Вот ты заговорила о коммунизме. Значит, ты думаешь о нем?

Б е л к и н а. Думать-то думаю, но не верю. (С вызовом.) Не верю, что нынешнее поколение будет жить при коммунизме! Треп это. А куда, к примеру, деваться таким, как я? Или тем, кто топчет нашу красоту, ворует нашу честь?

К о л о б о в (задумываясь). «Топчет красоту, ворует честь…» (После паузы.) Я почему-то убежден, что чем красивее человек, тем выше его ответственность перед нашим обществом. Обществом, которое, как ни одно другое, стремится к совершенству. Может, я ошибаюсь, но мне думается, что красота разбудила в диком человеке мысль и совесть. Ни голод, ни холод, ни даже животный страх, а именно красота. Ну это, так сказать, лирическое отступление.

Б е л к и н а. Я впервые слышу такое про красоту… Красота разбудила в человеке совесть… Хорошее это слово — красота.

К о л о б о в (увлекаясь). А мы, порой сами того не замечая, безжалостно обкрадываем его. Тот же пример с коммунизмом. В публичных выступлениях мы заискивающе-любезно приглашаем обывателя заглянуть в будущее. Погляди, мол, как там уютно, сытно, а значит, и красиво. Вот он и постигает красоту будущего на свой манер: через сытое довольство и набитое брюхо. У обывателя, Рената, свой мирок, своя красота, по-обывательски пошленькая, захватанная, урезанная. (Встает.) Ты любишь все белое. Но что ему твой целомудренный наряд? Он не пробудит в его зажиревшей душе ничего, кроме похоти. Ему нужна любительница злачных мест, без «предрассудков», сломанная и покорная.

Б е л к и н а (потупясь). Не надо! Прошу вас… (Сквозь слезы.) Мне больно это слушать… стыдно.

К о л о б о в (запальчиво). Больно, стыдно!.. А мне, думаешь, приятно говорить с тобой об этом? Упрашивать главврача, чтобы тебя восстановили на работе, спорить с товарищами, чтобы твои фотокарточки не помещали в сатирической газете. У них факты, а у меня только зыбкая надежда на то, что ты станешь лучше.

Б е л к и н а (признательно). Спасибо вам… (Плачет.) Со мной еще никто так не говорил. (Тихо, с надеждой.) Значит, вы и в самом деле верите, что я могу быть лучше?

К о л о б о в (присаживаясь рядом). Верю, Рената.

Б е л к и н а (смущаясь). Вы тогда здорово меня выручили. (Доверительно.) Я ведь хотела отравиться… И вдруг ваша открытка. (После паузы.) А тут вы еще про отца напомнили. Хоть и строго вы со мной обошлись, но я не в обиде.

К о л о б о в. У тебя квартира большая?

Б е л к и н а (растерянно). Две комнаты… Мать еще не выписалась. А что?

К о л о б о в. Собери-ка однажды всех своих знакомых.

Б е л к и н а (недоуменно). Зачем они вам?

К о л о б о в. Ты натолкнула меня на заманчивую мысль.

Б е л к и н а (все еще недоумевая). Вы… хотите говорить и с ними… о красоте?

К о л о б о в (весело). А почему бы и нет?

Б е л к и н а. Но они ведь без вина не собираются. А когда выпьют, то вытворяют такое… Под гитару знаете какие песенки поют? Обалдеть можно.

К о л о б о в. Все должно быть как обычно. Я нагряну неожиданно.

Б е л к и н а (заговорщически). С дружинниками?

К о л о б о в (подражая ей). Один. (Улыбаясь.) Авось не съедят.

Б е л к и н а. Про вас же могут всякое подумать!

К о л о б о в (удивленно). Да ты, никак, тоже боишься за мою репутацию?

Б е л к и н а. Раньше не боялась, а теперь… Я видела, как поглядывали на нас в кинотеатре. Сперва, дура, радовалась: вот вам, вот вам! Я же только о себе думала. Глядите, мол, с кем водится Белкина… Вы таких, как я, не очень-то к себе подпускайте…

К о л о б о в. Спасибо за совет. (Хмурится.) Хотя от всевидящего обывателя не спрячешься.

Б е л к и н а (вздыхая). Может, вы и правы… Только обыватель все равно не поверит…