Пестрые истории - [166]
Дидро[197] писал об одном голландском крестьянском набобе, который засыпал золото в бочонки, — золото тяжелое, бочонок катить приходится, не таскать, — так он своих гостей усаживал вкруг стола на эти бочонки. Пыль в глаза пускал по-мужицки — даже при княжеских дворах не сиживали на таких драгоценных сидениях.
Когда по всей Европе прокатилась настоящая эпидемия помешательства на тюльпанах, бочонки в Голландии едва успевали принимать этот золотой поток.
Тюльпан пришел с Востока. В 1554 году его завез в Европу ученый-ботаник Бусбек[198].
Долгое время с тюльпанами не происходило ничего особенного; ими любовались, разводили гак же, как и другие красивые цветы, пока в начале тридцатых годов XVII века не разразилось, совершенно нежданно, настоящее тюльпановое помешательство. Неожиданная мода вспыхнула без особых к тому причин; просто не признающий никаких правил и трезвого взгляда каприз моды пал на тюльпаны. Как-то сразу начали приобретать прекрасные сорта, выведенные голландскими садоводами, спрос был необыкновенный; все государи и богачи Европы — от турецкого султана до немецкого князька — пожелали иметь тюльпаны в своих садах.
На волне моды резко поднялись цены на редкие сорта. Фунт луковиц сорта «Admiral Lietken» обходился в 4 400 голландских флоринов, фунт луковиц сорта «Viceroy» стоил 300 флоринов, за фунт луковиц «Admiral van der Eyk» платили 1 600 флоринов. И это был, так сказать, массовый товар. Отдельные редкие сорта покупались поштучно по неслыханно высокой цене. Дороже всего запрашивали за луковицы сорта «Semper Augustus» («Неувядающий Август»), за одну его луковицу не жалели 2 000 голландских флоринов! В архиве города Алкмаара хранится протокол аукциона, он свидетельствует о том, что в 1637 году 120 тюльпановых луковиц пошли с молотка в пользу сиротского дома; обезумевшие в аукционной лихорадке покупатели вздули их общую цену до 90 000 флоринов.
Следствием этого неожиданного случая подзаработать явилось то, что в Голландии все набросились на этот вид промысла. И не только профессиональные цветоводы, но и разные ремесленники, торговцы, земледельцы, частные лица — все стали спекулировать на тюльпанах. Домовладелец продавал свой дом, ткач — свой станок, крестьянин — свою землицу и покупали на вырученные деньги луковицы тюльпанов. Заключались и обменные сделки, беспредел при этом перехлестывал все рамки здравого смыла. Был случай, когда за одну-единствен-ную луковицу тюльпана мельник отдал свою мельницу; за другую луковицу отдал целую пивоварню со всем оборудованием один совершенно одуревший пивовар. Но самая вопиющая сделка была заключена при продаже партии луковиц сорта «Viceroy»: 60 центнеров пшеницы, 120 центнеров ржи, 4 волов, 2 откормленных свиней, 12 овец, 5 аков вина, 4 бочки пива, 1000 фунтов сыра, 1 резную кровать с постельным бельем, 1 комплект одежды и 1 серебряный кубок принес в жертву обобравший сам себя спекулянт, только бы заполучить вожделенные луковицы.
Сумасшедшая спекуляция луковицами породила тюльпановые биржи. Они обосновались в специально обозначенных трактирах крупных голландских городов. Сюда валом валили дворяне и крестьяне, судовладельцы и матросы, банкиры и торговцы, трубочисты, старьевщики и прислуга. Сложились и правила заключения сделок, под рукой постоянно находились писарь и нотариус. Сделки фиксировались на бумаге, а затем их по традиции «спрыскивали».
Но спекуляция позабыла об одном из важнейших звеньев отлаженной цепи. Она не озаботилась капризами моды. А мода подумала-подумала и отбросила тюльпаны.
Ртутный столбик жара модной лихорадки стал стремительно падать. Спрос начал падать и сошел на нет. Предложение выбросило массу товара на рынок, цены с головокружительной быстротой стали падать, тюльпановая биржа потерпела сокрушительный крах. Толпы утративших состояние людей бегали за помощью незнамо к кому, вынудив правительство в конце концов вмешаться. Прежде всего, оно объявило мораторий на долги тюльпановым биржам, затем строжайшим указом закрыло их.
Так был положен конец одной из самых дурацких эпидемий человеческой глупости, которая одну цветочную луковицу оценивала раз в десять-двадцать дороже, чем бессмертные гравюры Рембрандта.
Природа позаботилась дать в пару малаккскому дереву-близнецам источник близнецы, чтобы обеспечить возможность гусиным перьям измарать побольше бумаги.
Dicitur, то есть «поговаривают», что в Ирландии есть такой источник: если из него попьет седовласый, то его волосы почернеют, как воронье крыло. Но в непосредственном соседстве от него бьет ключ-близнец с водой, тоже окрашивающей волосы. Но вот из пего пить не стоит, потому что самые черные кудри от этого тотчас побелеют.
Очень надо быть осторожным к водолечению из таких, живущих похожей жизнью источил ков-близнецов. Например, один целебный источник в Греции обладает свойством обострять умственные способности человека, а бьющий по соседству его собрат отнимает память. (Определенно, в этом слышится отзвук мифа о Лето.)
Есть сведения о поразительных свойствах воды в двух ручьях в Фессалии. Пастухи точно знали эффект, производимый водой каждого ручья, и поили своих овец в зависимости от того, какой цвет шерсти хотели получить. Если овца пьет из одного ручья, шерсть будет черная, будет лакать из другого, то отрастит белую шерсть. Читатель на этом уже готов был успокоиться, но ему понадобилась крепкая вера в одного старого ученого, чтобы принять за действительный факт якобы ловкий прием пастухов: овца даст пестрый окрас шерсти, если ее поить
