Песок и время - [40]

Тогда тоже досаждали мухи, жара и дурь отцов-командиров, возомнивших себя великими полководцами, строящими планы по штурму вражеских крепостей, а вечерами праздновавших «пирровы победы» в ресторанах Армавира в окружении местных жриц любви.

Но те мухи были своими мухами, отечественными, а эти, как и все окружавшее его безмолвное пространство, были враждебны, и вели себя соответствующим образом — нагло и бесцеремонно.

Поднявшись на возвышенность, Сергей увидел простиравшуюся далеко вперед знойную пустыню, где на многие сотни километров не было ни городов, ни воды, сплошной мираж, когда действительность сливается воедино с прошлым и будущим, когда чувствуешь себя отшельником в келье монастыря, тесной и в то же время безграничной в пространстве и времени. Но Сергей знал, что там, именно там, за этими барханами, возможно, в этот самый момент за ним неотрывно следят несколько пар глаз. Это был Чад, французский легион, головорезы-наемники, длившаяся долгие месяцы война за спорные территории, за право владения нефтяными месторождениями.

Красное солнце медленно уходило за горизонт. Сергей посмотрел по сторонам и увидел недалеко несколько вагончиков с торчащими из стен прямоугольниками кондиционеров; на скамейке сидел, покуривая, человек с черной блестящей кожей лица.

Когда Сергей приблизился к нему, тот приложил правую руку к сердцу, и спросил: «Как дела? Как здоровье?».

Услышав в ответ: «Мафишь мушкиль, нет проблем», — кивнул на свободное место рядом и предложил закурить.

Пуская дым в воздух и поддерживая незатейливую беседу, они внимательно изучали друг друга. Арабский мир не терпит суеты, не любят здесь многословия, резких жестов, необдуманных фраз и действий. Сергей давно понял эти правила поведения и взял их на вооружение.

Посмотрев в глаза Сергея, собеседник представился:

— Башир, — и протянул руку для рукопожатия.

Сергей назвал свое имя.

— Как, как? — переспросил араб несколько раз.

— Серджио, — ответил Сергей.

— Серджио, Серджио, — нараспев произнес Башир.

Русский язык он знал не очень хорошо, некоторые слова, особенно их произношение, давались ему с трудом.

— Заходи в дом, — произнес Башир и ногой толкнул дверь вагончика.

На полу вдоль стен лежали толстые матрацы, в одном из углов стоял телевизор (видеодвойка), на небольшом столе — посуда, графин с водой; холодильник, пачка журналов, пепельница. Взгляд Сергея остановился на литровой банке, на дне которой, свившись в клубок, копошились две небольших размеров змеи. Перехватив взгляд Сергея, Башир холодно произнес:

— Пустынные гадюки, один укус, и ты в гостях у Аллаха.

Неприятный холодок пробежал по спине Сергея:

— Терпеть не могу этих скользких тварей, — сказал он негромко он и сел на один из матрацев.

Башир включил видеодвойку, лифт с шумом проглотил кассету, и на экране появились кадры фильма.

— Жесткое порно, — сказал Башир.

— Вам же Коран запрещает смотреть на обнаженные части человеческих тел, тем более порно, — ответил Сергей.

— Если хочется, то немного можно, — совсем по-русски ответил Башир улыбаясь. — Да и нет же здесь никого, кроме нас, никто не мешает, ты гость, змеи в банке, мухи на свободе, — продолжал он, и в его руках появилась пластиковая канистра.

— Давай, за знакомство, — протянул Сергею бокал с узким горлышком и налил туда прозрачной жидкости.

Сергей понюхал… спирт, чистый спирт…

— Давай, давай, хабир, как у вас в России залпом до дна, — буркнул Башир и мастерски первым опрокинул бокал.

Сергей выпил, дыхание перехватил спазм.

— Давно не пил, тем более чистый, — произнес он и запил спирт большим глотком воды.

На экране телевизора две мулатки развлекали своими прелестями толстого лысого джентльмена. Музыка звучала приглушенно, Башир поставил на газовую плиту чайник, насыпал заварку и произнес:

— По второй, Серджио, по второй.

На полу между матрацами появилась большая миска с макаронами, политыми острой томатной приправой. Вилки, инструмент цивилизации, отсутствовали, принято было пищу есть руками. Большой палец прижимался к внутренней стороне ладони, своеобразным ковшиком зачерпывались макароны и ловким движением отправлялись в рот.

Поев макарон и вытерев руки бумажным полотенцем, Башир плеснул спирт в бокалы, и произнес:

— Бог любит Троицу … так у христиан говорят?

Во рту Сергея царил ад, макароны с красным перцем обожгли всю слизистую оболочку желудочного тракта, неимоверно хотелось пить, на лбу выступили капельки пота. Сергей взял в одну руку бокал со спиртом, держа в другой стакан воды. Его взгляд останавливался то на дергающихся в коллективном оргазме голых телах на экране телевизора, то на клубке змей в прозрачной банке на столе.

Выпив спирт, Башир снял кипящий чайник с плиты и разлил мутноватую, ароматно пахнущую жидкость в маленькие пластмассовые стаканчики емкостью не более 30 граммов.

Чай! Крепкий цейлонский чай!

— Пей, пей, Серджио, все равно как коньяк, — усмехнулся Башир и маленькими глотками стал цедить из своего стаканчика чай.

Сергей попробовал — горячая жидкость приятно ободрила его, заметно охмелевшего после употребления внушительной дозы спирта. Он налил себе еще одну порцию чая, по вкусу напоминавшего отнюдь не коньяк, а распространенный в некоторых тесно заселенных местах Союза напиток чифирь, да и способ приготовления был аналогичен: много листьев чая, мало воды, сахар и долгое кипячение.