Песочное время - рассказы, повести, пьесы - [19]

1989

ВЕЧЕРИНКА В ТАНАТОСЕ

... - А потому принято считать, что здесь живут хиппи. Ваш сок, сударь.

Он, конечно, сказал "сэр". Или даже "сoр". Джентельмен Блока подражал "Ворону" По. Но тут обошлось без подражаний. Он просто принял меня за британца (я и есть, должно быть, британец), а я, в свой черед, перевел все на русский язык (хотя, опять же, я, собственно, украинец), так как имею привычку думать по-русски, коль скоро не могу говорить на этом языке.

- Вот как? это странно.

- Что именно странно, сударь?

Так и есть. Впрочем, один психолингвист, с которым свела меня судьба - в недобрый час, в такси, где ему неловко было сидеть со мною (он и сидел как на углях), - уверял меня, что я могу быть горд собой. "Акцентуированный билингвизм" - он, кажется, так выразился. По его словам, явление редкое. Он, помнится, говорил еще, что у меня должна быть плохая память на лица.

- Странно то, как здесь чисто и ухоженно.

Мы стояли (то есть я стоял) в вестибюле аэропорта "Танатос". Передо мной был прилавок аптеки (drug), а справа автоматические стеклянные двери. Аэропорт был так пуст и чист, как это бывает только во сне. И я мог бы поклясться, что кроме девушки на таможне, где я подписывал важный юридический документ, да этого парня-аптекаря во всем здании нет ни души. Между тем тихо полз эскалатор (что там у них, наверху?), электронные часы меняли цифры секунд, вход в кафе-автомат был призывно открыт и явно действовал робот-дворник близ пузырей междугороднего телефона. Нигде не пылинки, стекло - как воздух в горах. Я даже был слегка разочарован.

- О, сударь, да, это так. Но нас ведь здесь мало. Мы не можем позволить себе беспорядок (mess).

- Гм. Пожалуй, ты прав.

Я взял стакан и стал пить. После стрельбы в Лос-Анджелесе и ночи над океаном сок был очень хорош. Он и так, вероятно, был очень хорош. Белый свет дня уже колол мне глаза, и я прикидывал, чтo значит жара в Австралии. Еще было утро (семь утра) - самое время подумать о ночлеге. Если они не разнюхали все заранее ( в общем, они это могли), то до вечера я свободен. Этого хватит на всё.

- Спасибо, милый. - Я поставил стакан. - Ты еще подыщи, будь так ласков, стандарт снотворного для меня. Но только такого - слышишь? - чтоб я завтра проснулся. Я всерьез говорю. Ты меня понял?

Лицо его засияло белозубой улыбкой. Вероятно, метис, решил я. Либо креол. Потом я стал рассматривать пеструю упаковку, которую он выложил передо мной.

- Сеньор Сервантес , - сказал он, - считал, что сон роздан людям с большой справедливостью. Он был не прав. Это касается смерти тоже. Я с любопытством взглянул на него. Может, испанец? Вряд ли. Нос не тот. Скорее уж родственник Чингачгука.

- Послушай, - сказал я. - Я человек новый... Надо ли понимать так, что не все, кто тут есть, сторонники суицида?

- О, что вы, сударь, разумеется нет! Взять хоть меня: я его терпеть не могу, чтоб ему провалиться!

- Ага...

Он, конечно, играл. Он ждал улыбки и одобрения. Ломал комедию в духе негра-насмешника и хотел чаевых. Чистильщик сапог из Нью-Йорка... Ба, да ведь он сущий цыган! Как я раньше не догадался! Я их вечно путаю с индейцами, как Колумб. Это древний грех.

- Но ведь ты, - сказал я, - тоже подписывал форму "A" на таможне? Когда приехал - верно?

Он стал серьезен.

- Да, сэр, верно. Иначе нельзя. Иначе сюда не пустят.

- Гм. А если пробраться тайком?

- Каким образом, сэр? И зачем? Ведь, если вы нарушите правило, никто не будет отвечать за вас. Вы ничего не добьетесь, только лишитесь льгот.

- Каких, например?

Он стал отгибать пальцы.

- Бесплатные похороны - раз, исполнение завещания - два, информация в прессу - три. Ну и там всякие мелочи вроде церковных обрядов. Все за счет города - очень удобно.

Я с сомнением хмыкнул.

- Веселый реестр.

Лицо его вновь озарилось улыбкой.

- Местный колорит, сэр! Добро пожаловать в Танатос!

- Да, конечно. А полиция есть?

- Нет, сэр! Полное самоуправление. Муниципальные власти в размерах Совета. Наша гордость, сэр!

- Солидно. Я одного не пойму, Мак. Что если кто-нибудь вздумает... ну, пошалить, что ли? Под конец? Вдруг мне хочется умереть с шумом?

Его улыбка стала слащавой.

- Это возможно, сэр. Но тут много тех, кто любит как раз тишину. Вы мало успеете.

Он стал мешать коктейль - на свой вкус.

- Допустим. Но вдруг - вдруг при этом убьют тебя?

- Что ж. Но вряд ли. Легче попасть в Чикаго под колесо, чем здесь под пулю. И потом риск украшает жизнь.

Коктейль был пурпурный.

- У тебя, должно быть, здесь большие доходы? - спросил я. Не знаю, зачем я еще болтал с ним. Было лень идти - но и лень думать.

- Нет. Ведь торгую не я - торгуют фирмы. Это вроде благотворительности. И хорошо для рекламы. Людям нравится смерть.

- Да? А тебе?

- Я-то - другое дело.

- И тебе никогда не хотелось отсюда смыться?

- Нет, сэр, никогда.

- А почему?

- Как вам сказать... Франц Кафка, часом, не ваш соплеменник?

Ничего себе способ ответить на вопрос! Ха!

- Ты почему так решил?

- У вас выговор жестковатый, сэр.

- А. Да, почти.

- Ну вот. Тогда вы должны это помнить.

- Что именно?

- Про эскимосов, сэр.

- Про кого?!

- Про эскимосов. Почему они не сбегают с Севера. Он пишет об этом в своих дневниках. Вот и я так же, сэр.