Песня волка - [21]

Но как сон смог так повлиять на реальность? Даже ей ясно, пусть это и было иррационально, что он сбылся с точностью наоборот. И почему-то она была совершенно уверена, что за дверью стоял именно удавленник. У нее словно открылось второе видение. От всего этого абсурда весь жизненный опыт Эшли, ее ум, воспитание, мировосприятие восстали.

Ей нужна была помощь. Бишоп конечно поможет, а после этого будет думать о ней, как о сотруднике, неспособном потянуть серьезное дело. Но одной ей не выдержать. Ей очень нужно было поговорить об этом с тем, кто бы понял ее, а не поднял на смех или с подозрением глядел на нее после, или строго отчитал за разыгравшееся воображение. Может это и так. Сейчас она ни в чем не была уверена.

— Ничего, я справлюсь, — твердила она себе. — Я справлюсь…

Когда Эшли поспешно собиралась на свидание со Стенли, она вдруг остановилась и, отвернувшись от зеркала, подошла к телефону, но трубку так и не подняла. Она не была уверена, что отцу будут интересны ее проблемы.

В "Ридерик" она прибыла вовремя. Из-за столика ей помахал Стенли.

— Ты восхитительна, — поцеловав ее руку, он отодвинул для нее стул.

Эшли постаралась соответствовать торжественной чопорности "Ридерика". На ней было простое, но элегантное черное платье, шею украшала золотая капелька на тонкой золотой цепочке. Волосы гладко зачесаны и забраны под широкую заколку. Когда она увидела Стенли, то оробела. На нем был чуть ли не фрак! Пригляделась — точно фрак. Она перепугалась, у нее мелькнула безумная мысль, что он приготовился сделать ей предложение. Когда они заказали легкий ужин, Стенли вдруг сказал:

— Эшли, я всю ночь и целое утро думал о тебе и считаю одного этого достаточно, чтобы просить тебя подумать о моем предложении поселиться вместе.

— Но мы знаем друг друга меньше суток, — изумилась Эшли.

— Для меня достаточно и этого. Меня тянет к тебе, — и тут же поспешно добавил, желая придать своему признанию легкий тон. — К тому же, ты не обычная девушка, а полицейский и с тобой спокойнее.

— Веский аргумент для того, чтобы жить вместе, — улыбнулась Эшли.

— Мне показалось вчера, что ты чувствуешь то же, что и я.

— Тебе не показалось, Стенли, но я не готова вот так сразу… Видишь ли, у меня был строгий отец.

— Если ты хочешь, чтобы я познакомился с твоими родителями, то изволь… Но ведь мы можем пока не рассказывать ему о нас.

— Стенли, ты не так меня понял. Я согласна жить вместе, но не сразу… Дай мне время.

— Ладно, я согласен ждать. Только давай ты все же переберешься ко мне, хорошо? Тогда, если этот вопрос исчерпан, то вернемся к твоему щиту. Вообще тебе следует прочесть мою книгу. В ней я даю обзор культурного развития американского общества за последние три столетия. Уверен, там ты многое найдешь для себя. Конечно, в ней я лишь мимоходом касаюсь истории аборигенов, так как она лишь в малой степени повлияла на культуру белых. Но это мое сугубо личное мнение. Хотел бы я порадовать тебя более обширной информацией по сиу, но пока нашел о них лишь общие сведения. Слишком мало времени ты дала мне для этого, — его тон изменился, стал уверенным, придающим вес каждому слову. Так, наверное, он читал лекции своим студентам, подумала Эшли.

— В примитивных культурах особым вещам всегда придавались какие-то мистические свойства. Они становились ритуальным. Индейцы верили, что ее обладатель оберегался от всяких бед, зла и неудач. Щит, о котором мы сейчас с тобой говорим, больше оберег, а не оружие самозащиты, хотя носили его воины и с ним шли в бой. Они считали, что магия щита оберегает их от смертельных ран, приносит победу над врагом, повергает его на колени.

— Ниц?

— Да. Обычно щиты делали из веток и натянутых бизоньих жил. Такие щиты-амулеты якобы отражали стрелы, а позже и пули. Солдаты Кастера рассказывали, как Бешеная лошадь проскакал мимо их строя с таким вот хлипким щитом, отражая им пули стрелявших в него винтовок. Я немного порылся и нашел легенду о первом щите. Эта история случилась задолго до покорения Америки белыми. В те времена жил великий воин сиу, однажды в его типи пришла колдунья. Она сидела у его костра, ела мясо убитого им бизона и ночевала под его пологом. За это она подарила ему щит из паутины, уверяя, что он отобьет удары копья и томагавка, и так будет до тех пор, пока колдунья будет оставаться его женой. Женой? Воин долго думал: колдунья была старая и от нее дурно пахло и он приютил ее из жалости. Но поскольку сиу теснили пауни, ему пришлось согласиться на предложение старухи. Он получил щит и стал непобедим, но исполнять то, что обещал колдунье не торопился. Тогда она сняла магическую силу со щита и в следующем же бою воина тяжело ранили. Его, умирающего, нашла юная девушка пауни. Она выходила его, и он просил вождей пауни отдать ее ему в жены. Пауни согласились и между племенами настал прочный мир. А щит из паутины вдруг вновь обрел силу со смертью колдуньи. Якобы с тех пор стали появляться у индейцев такие вот щиты-амулеты, имитирующие переплетение заговоренной паутины. Но их было мало, воины предпочитали пользоваться более прочными щитами.