Песня светлячков - [16]

– Ты просто изворотливая сучка. – Митчелл запрокинул голову и захохотал.

Не дожидаясь, пока он еще что-нибудь скажет, я отодвинул Брей и пошел к нему.

– Элиас, не бей его! – кричала Брей у меня за спиной. – У него мозги затуманены наркотой!

Я отпихнул кофейный столик, схватил Митчелла за вырез его грязной футболки и поволок к выходу. Каблуки его ботинок цеплялись за ковровую дорожку, сминая ее и таща за собой. Мной владело желание избить его до полусмерти, но я знал, что Брей права.

– До сих пор поверить не могу, что ты принял ее обратно после всех выкрутасов! – кричал он мне в лицо. От его дыхание крепко разило метом. – Ты ли это, Элиас? Забыл, какой ад она тебе устраивала? Она всегда вертела тобой. А ты дорожил этими идиотскими воспоминаниями детства! Я уже слушать не мог про этих долбаных светлячков! Она и сейчас вертит тобой!

Я вытолкнул его на улицу. Митчелл приземлился на задницу. Теперь он орал на меня сидя. Сальная челка, не удержавшись на лбу, сползла вниз.

– Охренительно невероятно! – сказал он. – Я был о тебе лучшего мнения, старик.

– Сейчас мы соберем твое барахло и выставим за дверь, – сказал я, буравя его взглядом. – И потом чтобы духу твоего здесь больше не было. Понял? И не вздумай сюда соваться, иначе в следующий раз я уже не сдержусь.

– Очень надо, – пробормотал он, поднимаясь на ноги. – Давай ключи от моей машины.

Я оглянулся на Брей. Она сбегала в гостиную и вынесла ключи. Митчелл потянулся к ним, но я забрал у нее ключи и загородил спиной:

– И чтоб больше ты к ней и близко не подходил. Нигде и никогда. – Я бросил ему ключи.

– Валяй наслаждайся, – усмехнулся Митчелл и пошел к своей машине.

– Прости, – сказала Брей, когда я закрыл дверь. – Не думала, что так получится.

– Я сам не думал, что у нас с ним чуть ли не до драки дойдет.

Все мои мысли были сейчас заняты Митчеллом.

– Он потом поймет, что ты был прав. Когда дурман из мозгов уйдет.

– Знаю.

Брей помогала мне собирать вещи Митчелла. Он не обременял себя имуществом. Несколько коробок с одеждой, фильмами и CD-дисками. Из мебели ему принадлежала лишь маленькая тумбочка под телевизор и барный табурет. Его Митчелл купил на аукционе, когда Дикки закрыл свой гриль-бар и распродавал все, что можно.

Закончив сборы, мы вынесли вещи Митчелла наружу и оставили у двери. Я не стал выставлять их на тротуар, где они могли попасть под дождь или оказаться в чужих руках.

Прошло целых два дня, а мой бывший друг так и не приехал за ними.

Глава 7

Брей

Первые несколько дней Элиас тяжело переживал разрыв с Митчеллом. Иного я и не ожидала. Митчелл был самым давним из его друзей, даже я появилась позже. Но Элиас понимал, что его вины тут нет, и самобичеванием не занимался. Митчелл собственными руками все испортил. Через какое-то время тягостные чувства сменились у Элиаса безразличием.

И потом, у него была я.

Вечером в пятницу мы обсуждали, стоит ли завтра отправляться на реку. Опять-таки из-за Митчелла, который любил подобные сборища.

– Давай все-таки поедем, – сказала я, сидя у Элиаса на коленях. – Не позволим ему портить нам отдых.

– Договорились. – Он обнял меня и поцеловал в лоб. – Завтра едем на реку. Постараемся держаться от него подальше.

Я тоже обняла Элиаса и поцеловала в губы.

– Мы ведь и там будем заняты друг другом, – сказала я, будя его фантазию. – Какое нам дело до остальных?

Элиас улыбнулся и сжал мне ягодицы.

– Как мы дошли до всего этого? – спросил он, разглядывая мое лицо и губы.

– По-другому и быть не могло, – тихо ответила я.

Я водила пальцами по его скулам. Осторожно, будто ощупывала прекрасную статую. Элиас пару дней не брился, и его колкая щетина меня просто заводила.

– Помнишь наш первый поцелуй? – улыбаясь, спросил он.

– Конечно помню. Мы целовались в первый день нашего знакомства. Ночью.

Элиас покачал головой.

– Я не про чмоканье в щечку, – сказал он, гладя мне спину. – Я про первый настоящий поцелуй.

Я сглотнула. Моя память кричала, напоминая мне о другом моменте. Но это внутри. Внешне я улыбалась, как и он.

– Помню, – сказала я, стараясь погасить прорвавшееся воспоминание.

Синие глаза Элиаса потеплели. Он не догадывался о моей внутренней буре, за что я была ему благодарна.

– Я часто вспоминал тот день, – продолжал он, – и никак не мог понять. Когда ты попросила тебя поцеловать… тебе действительно хотелось лишь поупражняться? Скажи честно.

Я снова сглотнула. У меня задрожали руки, и, чтобы унять дрожь, я переплела пальцы на затылке Элиаса. Я очень дорожила памятью о нашем первом поцелуе. Такое не забывается до конца жизни. Однако сейчас к этому воспоминанию примешивалось другое, более серьезное и печальное. Оно-то мне и мешало. Порой очень сильно.

– Поупражняться мне тоже хотелось, – сказала я, сжимаясь от внутренней боли. – Но это был предлог. На самом деле я хотела, чтобы ты меня поцеловал.

Элиас заулыбался во весь рот. Он приник губами к моим губам, медленно ведя между ними языком. Я буквально таяла в его руках.

Утром, перед тем как собираться и ехать на реку, мы занимались любовью. Я заметила – трудно было не заметить – одну особенность, которую никак не ожидала найти у Элиаса. Эта особенность сводила меня с ума, пробуждая жуткое желание. Всякий раз, когда у нас был секс, Элиас дарил мне совершенно иные ощущения. Он и сам был иным. То агрессивным, то жаждущим исследовать мое тело. И в то же время я чувствовала, что какие-то сдерживающие центры у него продолжают работать. Элиас не позволял себе снять все ограничители. Мне было с кем сравнивать, но те парни Элиасу и в подметки не годились. Секс с Элиасом всегда дарил мне разнообразие. Меня поражала его сосредоточенность, решимость, внимание к мелочам и опытность. Ложась с ним, я всякий раз пыталась угадать,