Песня слов - [83]

Шрифт
Интервал


104. ГРИГОРИЮ ШМЕРЕЛЬСОНУ – СС. С. 94.

Шмерельсон Григорий Бенедиктович (1901–1943) – ленинградский поэт-имажинист.


105. «О СДЕЛАЙ СТАТУЕЙ ЗВЕНЯЩЕЙ…» – Тетрадь. Л. 12; С 1926. С. 34; ОСС. С. 18 (где во второй строке снято слово «Господь», явно по цензурным соображениям). Варианты: статуей [гремящей] звенящей; смарагдовой нощи. В рукописи написание: отверстаго, вставшаго, чернаго.


106. «ИЗ ЖЕНОВИДНЫХ СЛОВ ЗМЕЕЙ СТРУЯТСЯ СТРОКИ…» – Тетрадь. Л. 13; Поэты наших дней: <сборник стихов>. М., 1925. С. 18, где в 9-й строке вместо кружусь – кручусь; С 1926. С. 35; ОСС. С. 19.

Правка: Из женовидных [строк] слов; вместо Зарею венчанный было Зарей увенчанный (переправлено чернилами во время переписывания, очевидно, с голоса); под тембр гитары темный (замазано, так что не понять, каков окончательный вариант); и вот [кручусь] кружусь я с ними.

Ср. в КП: «Поэзия – это особое занятие», – говорит «неизвестный поэт». – «Страшное зрелище и опасное, возьмешь несколько слов, необыкновенно сопоставишь и начнешь над ними ночь сидеть, другую, третью. <…> И замечаешь: протягивается рука смысла из-под одного слова и пожимает руку, появившуюся из-под другого слова, и третье слово руку подает, и поглощает тебя совершенно новый мир, раскрывающийся за словами».


107. «ПОД ЛИХОЛЕТЬЕМ ОДИЧАЛЫМ…» – Тетрадь. Л. 14; С 1926. С. 36. Первая строка перечеркнута красным карандашом без замены, в правом верхнем углу – крестик. Закладка: «В колонку. Слова Хора отделить промежутком». В С 1926 слова Хора отсутствуют.


108. «ОТЧАЯНЬЕ МЕНЯ ВЕСНОЙ ОБЪЕМЛЕТ…» – Тетрадь. Л. 15; Материалы. С. 77 (С. А. Кибальник). Правка: Как будто [б] я.


109. «Я ВЕЧЕРОМ ВСКОРМЛЕН КАК ПЕПЕЛЬНОЙ НЯНЬКОЙ…» – Тетрадь. Л. 16; Материалы. С. 77 (С. А. Кибальник). Правка: Я [тучною ночью] вечером вскормлен; И птицы и [ветры].


110. «В ОДЕЖДЕ ИЗ СТАРИННЫХ СЛОВ» – Тетрадь. Л. 17; С 1926. С. 37; ОСС. С. 20.

Правка: А [за окном] на горе фонтана красный блеск. Стихотворение также помечено крестиком в правом верхнем углу.

В одежде из старинных слов – ср.: В груди моей старинный ветер рдеет («Петербургский звездочет»), В старинные чугунные слова («Крутым быком пересекая стены…») и т. п.: осознание себя и своего творчества не в контексте современности, но в глубине давно ушедших культур прошлого. Возможно влияние образа «старинных слов» на И. Бахтерева, назвавшего свою поэму «Старинные Санкт-петербургские слова».


111. ОТШЕЛЬНИКИ – Тетрадь. Л. 18–21; Ковш. 1925. Кн. 1, под загл. «Поэма»; С 1926. С. 39; ОСС. С. 22–24 (где слова в трех лицах божества сняты, хотя вряд ли речь о христианской Троице).

Правка: [Корон златых] Зеленых крон (очевидно, превентивная правка при подготовке ОСС); [среди] во тьме руин высоких; [Среди] В рядах колонн без лавров и плюща (в опубликованном варианте лавра); И только [столб] столп стоит в пустыне; В расщелине [средь] у драгоценных плит; Но здесь [нежданно] недавно я нашла (с пометой: изменить); Она исчезла [средь пустыни] над пустыней; Проходит [день] час весенний (вариант: осенний). Строки Наследник темный схимы темной / Сухой и бледный, как монах – вставлены простым карандашом. Разбивка на фрагменты, ремарка Хор – по рукописи. И в переходах отдаленных – в Тетради: И в отдаленных переходах. Пространство музыкой светилось – в авторском написании святилось.

Один фрагмент Вагинов пытался кардинально переделать (правка в данном случае набрана курсивом):

в молчащей пустыни при свете ламп
Среди пустынь пустую жизнь влачу,
Как изваяния слова сидят со мною
Желанней пиршества и тише голубей».
<1 нрзб>
И выступает город многолюдный,
бдит в летящей высоте полумгле
И рынок спит в объятьях тишины,
и ламп возносятся дрожащие огни
и лампы высятся в дрожащий полумрак
На аукционах продаю я
Средь антикваров желчных говорю я,
летящие огни
Пустынных форм томительно ищу».

Тристаны – то есть влюбленные, от имени героя известного сказания о Тристане и Изольде, имеющего множество литературных версий. «Первая строка – вариант известного начала 1-й сцены 5 акта „Сна в летнюю ночь“ Шекспира, обычно переводившегося как „лунатики, влюбленные, поэты“» (Л. Чертков, СС. С. 211; ср. выше примеч. к стих. «Психея» («Спит брачный пир…») относительно Филострата).

Пальмира – в древности цветущий город в Сирии, в 273 г. опустошен войсками императора Аврелиана; «северная Пальмира» – традиционное наименование Петербурга.

Эрот (греч. миф.) – бог любви, сын Афродиты (рим. – Венеры), рожденной из морской пены, то есть из волн. Афродита с седыми космами сопоставима со старой Венерой у А. Введенского («Кругом возможно Бог»); ср. в КП описание статуэтки, изображающей «старую, косматую, похожую на ведьму, Венеру; <…> груди у нее морщинистые, отвислые».

Геката – см. выше; изображалась треликой. В СС приведены авторские примечания, сопровождавшие стихотворение в одном из писем:

1. (К словам Корон златых): «парафраза вместо „вершины (кроны) деревьев, освещенные солнцем“».

2. (К словам без лавра и плюща): «Это поет первая ипостась его – поэт».

3. (К словам На барельефе у земли): «На барельефе изображен Эрот, ставший сатиром. Не так ли вырождается любовь?»


Еще от автора Константин Константинович Вагинов
Козлиная песнь

«Константин Константинович Вагинов был один из самых умных, добрых и благородных людей, которых я встречал в своей жизни. И возможно, один из самых даровитых», – вспоминал Николай Чуковский.Писатель, стоящий особняком в русской литературной среде 20-х годов ХХ века, не боялся обособленности: внутреннее пространство и воображаемый мир были для него важнее внешнего признания и атрибутов успешной жизни.Константин Вагинов (Вагенгейм) умер в возрасте 35 лет. После смерти писателя, в годы советской власти, его произведения не переиздавались.


Монастырь Господа нашего Аполлона

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Труды и дни Свистонова

«Константин Константинович Вагинов был один из самых умных, добрых и благородных людей, которых я встречал в своей жизни. И возможно, один из самых даровитых», – вспоминал Николай Чуковский.Писатель, стоящий особняком в русской литературной среде 20-х годов ХХ века, не боялся обособленности: внутреннее пространство и воображаемый мир были для него важнее внешнего признания и атрибутов успешной жизни.Константин Вагинов (Вагенгейм) умер в возрасте 35 лет. После смерти писателя, в годы советской власти, его произведения не переиздавались.


Звукоподобия

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звезда Вифлеема

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Гарпагониана

«Константин Константинович Вагинов был один из самых умных, добрых и благородных людей, которых я встречал в своей жизни. И возможно, один из самых даровитых», – вспоминал Николай Чуковский.Писатель, стоящий особняком в русской литературной среде 20-х годов ХХ века, не боялся обособленности: внутреннее пространство и воображаемый мир были для него важнее внешнего признания и атрибутов успешной жизни.Константин Вагинов (Вагенгейм) умер в возрасте 35 лет. После смерти писателя, в годы советской власти, его произведения не переиздавались.