Песня слов - [79]

Шрифт
Интервал


67. «И ВСЕ Ж Я НЕ ЖИВОЙ ПОД КУЩЕЙ АПОЛЛОНА…» – ПН. С. 71; СС. С. 74; ПН2. С. 75.

В третьей строке вместо гул было [сви]<ст>.

Прикованность <к> скале – смутная аллюзия на античный образ прикованного Прометея; можно предположить, что предлог убран, дабы избежать ослышки «клирической».


68. «И ГОЛЫЙ Я СТОЮ СРЕДИ СНЕГОВ…» – ПН. С. 72; СС. С. 75; ПН2. С. 76.

Муза как старуха – ср. образ старой Венеры в стих. «Отшельники» (общая тема старения, старости, увядания красоты и искусства).


69. «ДА, БЫКИ КРУТОЛОБЫЕ ТОНКОРУННЫЕ КОЗЫ…» – ПН. С. 73; Родник. С. 73 (Т. Никольская), с ошибочным прочтением первой строки; ПН2. С. 77.

Лида – см. примеч. к стих. «Стали улицы узкими после грохота солнца…».

Дельфы – религиозный центр в Древней Греции; в Дельфийском оракуле предсказывали судьбу жрицы-прорицательницы (пифии).

Что ж… – возможно прочтение Что же, но больше похоже на мягкий знак.

Эритрея – город в Беотии.

Вера – возможно, имеет отношение к В. Лурье (см. выше).

Алкмена (греч. миф.) – мать Геракла; после смерти была перенесена в Элизиум, на острова блаженных, где стала женой Радаманфа, одного из судей над мертвыми в Аиде. От имени одного из сыновей Радаманфа – Эритра – по легенде, произошло название города Эритреи, или Эритры.

Зевс Небожитель ссорится с Герой… – очевидно, причина ссоры – очередная измена Зевса, на этот раз с Алкменой, зачавшей от него Геракла.

Стихотворение записано темно-красными чернилами.


70. «СЛАВА ТЕБЕ АПОЛЛОН, СЛАВА!..» – ПН. С. 74; Родник. С. 73 (Т. Никольская); ПН2. С. 78.

Тот распятый – то есть Иисус Христос; ср. противопоставление Христа и Аполлона в других стихотворениях в ПН.


71. «ПОД РОЖЬЮ СПИТ СПОКОЙНО ЛАМПА АЛАДИНА…» – Островитяне: машинописный сб.>. I, Пг., сентябрь 1921 (как одно целое со следующим текстом); СС. С. 77.

Соломонов Храм – храм Соломона в Иерусалиме, на месте которого в XII в. был основан рыцарский орден тамплиеров, или храмовников. Отмечаем это в связи с темой тамплиеров в романах Вагинова.


72. «ПЛЫВУТ В ТАРЕЛКЕ ОТТОМАНСКИЕ ФЕЛЮГИ…» – Островитяне: машинописный сб.>. I, Пг., сентябрь 1921 (как часть предыдущего текста); СС. С. 78 (в качестве отдельного стихотворения).


73. «О, ЗАВЕРНИ В КОНФЕКТНУЮ БУМАЖКУ…» – О. С. 11; СС. С. 79.

Храм Соломона – см. примеч. к стих. «Под рожью спит спокойно лампа Аладина…». Тема конфетной бумажки неожиданно отзовется в романе «Бамбочада»: коллекция конфетных бумажек как отражение всей истории страны; огромные политические, географические, культурные понятия, как бы «завернутые» в конфетную бумажку. По поводу этого стихотворения Вс. Рождественский в одной из статей советовал поэту «перестать курить папиросы с опиумом» (см. Приложение).


74. «Я СНЯЛ САПОГ И ПРОМЕНЯЛ НА ЗВЕЗДЫ…» – Цех поэтов: <Альманах>, Пг., 1922. Кн. 3. С. 7; СС. С. 83.


75. «СИДИТ ОНА ТОРГУЯ НА ДОРОГЕ…» – У. С. 26; СС. С. 80.


76. «ПРОРЕЗАЛ ГРУДЬ ВЕНЕЦИАНСКОЙ НОЧИ КУСОК…» – ЛО. С. 111–112.

Стихотворение вписано Вагиновым в альбом Юр. Юркуну (1895–1938). Мотив солнца и ржи в последней строфе – ср. «О, удалимся…» и др.


77. НОЧЬ НА ЛИТЕЙНОМ – Город. С. 5–6; ПН2. С. 85–90.

Историю альманаха «Город», который должен был стать органом домашнего салона Наппельбаумов, см. в воспоминаниях Н. Чуковского (Ук. изд. С. 106). Среди авторов, кроме Вагинова, – Ф. и И. Наппельбаум, Л. Лунц, Н. Тихонов, П. Волков. Сборник издан по тем временам роскошно, иллюстрирован фотографиями работы М. С. Наппельбаума с живописи XVII–XVIII вв. из залов Эрмитажа. Обложка работы худ. А. Самохвалова, его же заставки к вагиновской «Ночи на Литейном». На с. 108 помещена небольшая заметка «Вновь найденные произведения Дюрера, де-Гоха и Грюневальда», интересная для нас тем, что упомянутая в ней картина П. де Гоха, изображающая игроков в карты, упоминается Вагиновым в романе «Бамбочада». Первый номер «Города» стал единственным и последним.

Отдельные стихотворения цикла вошли в другие сборники Вагинова.

«ЛЮБОВЬ СТРАШНА НЕ СМЕРТЬЮ ПОЦЕЛУЯ…» – С 1926. С. 13, где датировано июнем 1922; вариант: вместо Любовь страшна, монашенкою смуглой – Любовь страшна. Монашенкою скита….

«МОЙ БОГ ГНИЛОЙ, НО ЮНОСТЬ СОХРАНИЛ…» – ПН. С. 70 (в первой строке переправлено Бог на бог, в пятой зачеркнут вариант как Ориген брожу); в несколько ироническом контексте включено в КП как стихотворение Тептелкина, где Мария – имя его возлюбленной. В ПН вариант: Смотрю в закат холодный и просторный. В ПН2 впитавший исправлено на впитавшей как опечатка.

«В ПЕРНАТЫХ ОБЛАКАХ ВСЕ ТЕ ЖЕ СТРУНЫ СЛАВЫ…» – ПН. С. 48 (Бог – с большой буквы), С 1926. С. 7; ОСС. С. 56, где датировано июлем 1921; ПН2. С. 52, 89. Знаков препинания в ПН почти нет. В СС цикл рассыпан.

Литейный – проспект в Петербурге, на котором находился дом (№ 25), принадлежавший матери Вагинова, где семья жила до 1918 г.

Ориген (184–254) – раннехристианский писатель, уроженец Александрии (Египет). В СС вместо рифмы к нему «плен» стоит слово плач (Не для меня, Мария, женский плач. С. 73 – возможно, по неизвестному нам рукописному варианту); эти строки даже приводятся Л. Чертковым как иллюстрация отказа Вагинова от легкой рифмы (с. 229).


Еще от автора Константин Константинович Вагинов
Козлиная песнь

«Константин Константинович Вагинов был один из самых умных, добрых и благородных людей, которых я встречал в своей жизни. И возможно, один из самых даровитых», – вспоминал Николай Чуковский.Писатель, стоящий особняком в русской литературной среде 20-х годов ХХ века, не боялся обособленности: внутреннее пространство и воображаемый мир были для него важнее внешнего признания и атрибутов успешной жизни.Константин Вагинов (Вагенгейм) умер в возрасте 35 лет. После смерти писателя, в годы советской власти, его произведения не переиздавались.


Монастырь Господа нашего Аполлона

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Труды и дни Свистонова

«Константин Константинович Вагинов был один из самых умных, добрых и благородных людей, которых я встречал в своей жизни. И возможно, один из самых даровитых», – вспоминал Николай Чуковский.Писатель, стоящий особняком в русской литературной среде 20-х годов ХХ века, не боялся обособленности: внутреннее пространство и воображаемый мир были для него важнее внешнего признания и атрибутов успешной жизни.Константин Вагинов (Вагенгейм) умер в возрасте 35 лет. После смерти писателя, в годы советской власти, его произведения не переиздавались.


Звукоподобия

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звезда Вифлеема

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Гарпагониана

«Константин Константинович Вагинов был один из самых умных, добрых и благородных людей, которых я встречал в своей жизни. И возможно, один из самых даровитых», – вспоминал Николай Чуковский.Писатель, стоящий особняком в русской литературной среде 20-х годов ХХ века, не боялся обособленности: внутреннее пространство и воображаемый мир были для него важнее внешнего признания и атрибутов успешной жизни.Константин Вагинов (Вагенгейм) умер в возрасте 35 лет. После смерти писателя, в годы советской власти, его произведения не переиздавались.