Песня слов - [77]

Шрифт
Интервал

Далее в рукописи следует стихотворение «В пернатых облаках все те же струны славы…», публикуемое ниже в составе цикла «Ночь на Литейном».


53. «ПРОХОЖИЙ ОБЕРНУЛСЯ И КАЧНУЛСЯ…» – ПН. С. 49; Родник. С. 72 (Т. Никольская), с вариантом последней строки первой строфы: …слов и трав (возможно и прочтение «слав», но наиболее вероятно «слив»); ПН2. С. 53.

В последней строке вместо холодней первоначально было [тяжелей], правка другими чернилами.


54. «ТЫ ДОГОРЕЛО СОЛНЦЕ ЗОЛОТОЕ…» – ПН. С. 50; Театр. С. 173 (А. Герасимова); Звезда. С. 171 (Т. Никольская. В. Эрль); ПН2. С. 54.

Первая строка – с авторской правкой: вместо догорело было [закатилось].


55. ПЕТЕРБУРГСКИЙ ЗВЕЗДОЧЕТ – ПН. С. 51–53; О. С. 12–14 (с вариантами: В моем плече тяжелый ветер дышит; Иль дом крылатый на брегах Невы; Но он сегодня вышел на дорогу (О), …приют Господень); ПН2. С. 55–58. Вместо в груди моей первоначально было в моей груди.

Румяный Нищий – очевидно, солнце; ср. противопоставление себя и себе подобных людям солнца в стих. «О, удалимся на острова Вырождений…», «Чернеет ночь в моей руке подъятой…» и др. В период белых ночей солнце, как известно, несколько суток не сходит с небосклона. Миф о похищенной дочери Солнца – универсальный солярный миф.

Монтекристо – марка огнестрельного оружия.

Гала-Петер – см. примеч. к стих. «Намылил сердце – пусть не больно будет…».

Эрмон – горная цепь в Иудее; ср. у Иудейских гор в стих. «Усталость в теле бродит плоскостями…». В О, вероятно, ошибка, обессмысливающая текст: …на Эвроне (Эврон – греческое название иудейского города Хеброн). Давиду, легендарному иудейскому царю-воителю (X в. до н. э.), приписывается составление псалмов, вошедших в библейскую книгу Псалтирь.

А Аполлон стоит безглазый и холодный – в последующих публикациях А Звездочет стоит… – таким образом Звездочет сливается с кровожадным Аполлоном вагиновского мифа (ср. МГА). «В стихотворении варьируются некоторые мотивы драмы А. А. Блока „Незнакомка“ (1906). Имена персонажей – Звездочет и Мэри – заимствованы оттуда же» (ПН2. С. 162).


56. «У КАЖДОГО ВО РТУ НОГА ЕГО СОСЕДА…» – ПН. С. 57; Родник. С. 73 (Т. Никольская); ПН2. С. 61.

Описано, очевидно, возвращение с фронта. В поэзде написано через э.

Неточно цитирует первую строку этого стихотворения, тогда не опубликованного, Ходасевич в своем очерке «Во Пскове» (1935): «\орении, начинавшемся со стиха:

У каждого во рту нога соседа»

(Ходасевич В. Избранное. М., 1991. С. 424).


57. «СТАЛИ УЛИЦЫ УЗКИМИ ПОСЛЕ ГРОХОТА СОЛНЦА…» – ПН. С. 58; СС. С. 66 (с вариантами: …после грохота солнц;…городской и небесной любви); ПН2. С. 62.

Лида – ср. МГА, КП, воспоминания Н. Чуковского. В ПН записано теми же темно-красными чернилами, что и первое стихотворение-пролог.


58. «ВСЕ ЖЕ Я ЛЮБЛЮ ХОЛОДНЫЕ ЖАЛКИЕ ЗВЕЗДЫ…» – ПН. С. 59; СС. С. 67; ПН2. С. 63.


59. «РЫЖЕВОЛОСОЕ СОЛНЦЕ РУКИ К ТЕБЕ Я ПОДЪЕМЛЮ…» – ПН. С. 60; Родник. С. 72 (Т. Никольская); ПН2. С. 64.

Поляника – сибирская ягода (мать Вагинова, как мы знаем, была родом из Сибири); в рукописи буква не вполне разборчива, так что можно прочитать с античным акцентом – полиника.

…волнуются желтые Нивы – заглавная буква смещает традиционный для русской поэзии образ в сторону названия популярного дореволюционного журнала «Нива»: ср. ироническое описание отцовской библиотеки в КП: «В шкафах помещались великолепные книги: приложения к «Ниве», страшнейшие романы Крыжановской, возбуждающий бессонницу граф Дракула, бесчисленный Немирович-Данченко…»


60. «ПОМНЮ ПОСЛЕДНЮЮ НОЧЬ В ДОМЕ ПОКОЙНОГО ДЕТСТВА…» – ПН. С. 61; С 1926. С. 8; ОСС. С. 57; СС. С. 68 (в двух последних случаях – под названием «Юноша»), с вариантом: Стая белых людей лошадь грызет при Луне; ПН2. С. 65

…в доме покойного детства – возможно, восходит к новелле У. Патера «Ребенок в доме», в рус. пер. – «Дом детства» (в упоминавшейся книге «Воображаемые портреты»), где показано воспитание души в плодотворном конфликте между христианством (страдание) и античностью (красота) – идея явно близкая Вагинову, повлиявшая на его художественное сознание.

В Польшу налет и перелет на Восток – реальный путь поэта в составе Красной Армии, сермяжного войска.

Ем чечевичную кашу – не только характерная реалия послереволюционного быта; за чечевичную похлебку библейский Иаков продал право первородства своему брату Исаву (Быт. 25, 29–34); ср. мотив утраченного первородства в стих. «Одно неровное мгновенье…» и др. В последующих публикациях вариант последней строки: Стая белых людей лошадь грызет при Луне; ср. реальный эпизод из воспоминаний Александры Ивановны (Приложение).


61. «СЫНАМ НЕВЫ НЕ СВЕРГНУТЬ ИГА ВЛАСТИ…» – ПН. С. 62; СС. С. 69; ПН2. С. 66.

Первая строка в рукописи тщательно вымарана теми же более светлыми чернилами, которыми проведена основная часть правки; во второй строке так же вымарано слово чернь и заменено на флаг (все это, очевидно, по цензурным соображениям); четвертая строка в СС – Для черных стран не верящих – восход (ср. «негров» во второй части МГА).

Коль славен наш Господь в Сионе – начало одного из наиболее популярных православных гимнов (слова М. М. Хераскова). Можно сравнить вагиновскую трактовку христианства, весьма откровенную в этом стихотворении, со взглядами Ф. Ницше, изложенными, в частности, в его книге «Сущность христианства».


Еще от автора Константин Константинович Вагинов
Козлиная песнь

«Константин Константинович Вагинов был один из самых умных, добрых и благородных людей, которых я встречал в своей жизни. И возможно, один из самых даровитых», – вспоминал Николай Чуковский.Писатель, стоящий особняком в русской литературной среде 20-х годов ХХ века, не боялся обособленности: внутреннее пространство и воображаемый мир были для него важнее внешнего признания и атрибутов успешной жизни.Константин Вагинов (Вагенгейм) умер в возрасте 35 лет. После смерти писателя, в годы советской власти, его произведения не переиздавались.


Монастырь Господа нашего Аполлона

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Труды и дни Свистонова

«Константин Константинович Вагинов был один из самых умных, добрых и благородных людей, которых я встречал в своей жизни. И возможно, один из самых даровитых», – вспоминал Николай Чуковский.Писатель, стоящий особняком в русской литературной среде 20-х годов ХХ века, не боялся обособленности: внутреннее пространство и воображаемый мир были для него важнее внешнего признания и атрибутов успешной жизни.Константин Вагинов (Вагенгейм) умер в возрасте 35 лет. После смерти писателя, в годы советской власти, его произведения не переиздавались.


Звукоподобия

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звезда Вифлеема

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Гарпагониана

«Константин Константинович Вагинов был один из самых умных, добрых и благородных людей, которых я встречал в своей жизни. И возможно, один из самых даровитых», – вспоминал Николай Чуковский.Писатель, стоящий особняком в русской литературной среде 20-х годов ХХ века, не боялся обособленности: внутреннее пространство и воображаемый мир были для него важнее внешнего признания и атрибутов успешной жизни.Константин Вагинов (Вагенгейм) умер в возрасте 35 лет. После смерти писателя, в годы советской власти, его произведения не переиздавались.