Песня реки - [31]

Вернувшись с палубы, Филип вежливо постучал, а услышав «войдите», переступил порог. Анна открыла ставни, чтобы впустить в каюту солнечные лучи, и остановилась у окна, скрестив руки на груди. Ее фигуру окутал мягкий светящийся ореол от отсвечивающих золотом волос до подола фалдящей юбки, касающейся мысков ее туфель. Анна смотрела на Филипа со смущенной улыбкой, как бы ждущей одобрения. Разгладив юбку, она сказала очень буднично:

– Ну вот, это должно подойти.

Филип Бришар, за свою жизнь сопровождавший не одну сотню дам в самых изысканных нарядах, лишился дара речи от необыкновенного превращения, свершившегося за несколько минут. Перед ним стояло совершенно очаровательное создание. Раньше он видел Анну не в лучшем ее состоянии, в ссадинах и синяках, со спутанными волосами, позже – в чужом, слишком тесном платье, с импровизированной лентой, прижимающей волосы. Теперь она вновь стала похожа на ту девушку, которую он впервые увидел в янтарном свете рампы на сцене оперного театра в Ривер-Флэтс. Это была прежняя Анна, обманчиво невинная и вводящая в заблуждение незнакомка, завладевшая его вниманием и усыпившая бдительность. И сейчас, когда он глядел на нее, у него захватывало дух так же, как в тот памятный вечер.

Филип прислонился к двери и скрестил руки на груди.

– Вы непостижимо очаровательны, Анна! – сказал он. – Вы знаете это?

– Мне кажется, это платье такое простое. Не сравнить с прекрасными платьями в вашем гардеробе. – Она выдержала его пристальный взгляд и умолкла, по-видимому, ожидая его слов.

Хотелось ли ей его одобрения, и вообще, значило ли оно что-нибудь для нее? Несомненно, потому что она знала: за его оценкой стоит признание общества. Да и ее румянец красноречиво говорил о том, что ей приятна его похвала. Не зря прихорашивалась! Впрочем, трудно представить себе мужчину, который бы не признал, что она очаровательна, как и женщину, которая не покраснела бы, выслушав столь откровенное признание.

– В тех платьях нетрудно выглядеть очаровательной, – улыбнулся Филип, – но вы сотворили чудо. Этот маленький синий цветок на непритязательном деревенском платье выглядит так же величаво, как fleur de lis[4] на королевской тоге.

Анна почувствовала, как тепло поползло от шеи к щекам. Отчасти виной тому был огонь, вспыхнувший в серых глазах Филипа. А отчасти раскаяние от того, что она позволила их беседе войти в русло похвал.

– Я рада, что вам нравится это платье, – сказала Анна, стараясь быть безразличной. – Во всяком случае, у него есть одно неоспоримое достоинство: на него вы не потратились так, как на платья в гардеробе. – Ей казалось, что напоминание о платьях жены и дочери переключит его внимание на них и, возможно, побудит его рассказать о своей семье.

Но Филип сказал с усмешкой:

– Да дело не в сумме, Я полагаю, деньги потрачены с толком. А теперь не пора ли отвести вас на ленч? – Анна кивнула, и он протянул ей ту самую шляпу с большими свисающими полями, которую она надевала раньше. – Не стоит рисковать. Минуем рынок, тогда можете снять.

Едва они спустились по сходням и оказались на оживленной рыночной площади, Филип сразу же нанял экипаж. Устроившись на сиденье в полузакрытой карете, Анна немедленно сняла неудобную шляпу и прилипла к окошку.

Извозчик повез их по набережной в деловую часть города. Многоэтажные здания с учреждениями, офисами и банками быстро закончились, и карета въехала в более спокойный район модных магазинов и богатых ресторанов. Филип велел кучеру остановиться у дома с очень красивым фасадом и окнами, на каждом из которых черным шрифтом было выведено «Chez Georges».[5] Выйдя из экипажа, Филип подошел к кучеру и что-то сказал ему. Тот кивнул, коснувшись пальцами полей своей островерхой шляпы.

Анна тем временем была поглощена разглядыванием отделки дома. Три этажа ресторана разделяла замысловатая лепнина, широкие двустворчатые двери у парадного входа обрамляли изящные резные карнизы. Высокие окна окаймляли черные лакированные ставни, их нарочитая простота подчеркивала изысканность кружевных занавесей, свисавших до подоконников. Верхний этаж с рядом мансардных окошечек мог поспорить своей нарядностью с верхушкой праздничного торта. На кончике шпиля покачивался на ветру причудливый флюгер. И уж вовсе нельзя было не обратить внимания на украшение конусообразной крыши: там, сменяя друг друга, медленно двигались обитатели сельской фермы – коровы, лошади, овцы, птица. У входа в ресторан стоял швейцар в строгой черной ливрее с золотом. Он почтительно пропустил Анну, идущую об руку с Филипом.

– Надеюсь, вы нагуляли аппетит? «У Жоржа» лучшая французская кухня в городе, – сказал Филип, наклонясь к своей спутнице.

Когда они вошли в вестибюль, Анна поняла, что Филип был прав: на стенах этого модного ресторана они не увидят листков с объявлением о розыске.

После изысканного ленча они пешком прошли небольшой квартал с магазинчиками. Филип остановился перед дверью, табличка на которой недвусмысленно сообщала имя владелицы магазина – «Лили».

– Я собираюсь вверить вас в ее искусные руки, – сказал Филип, открывая дверь и пропуская Анну вперед. – Надеюсь, вы простите меня, но я изучил ваши вчерашние покупки, и мне пришло в голову, что вам, по-видимому, недостает некоторых важных предметов. – В ответ на изумленный взгляд Анны Филип невинно пожал плечами. – Должен признаться, с годами я научился довольно многому. Я неплохо разбираюсь в женской одежде и аксессуарах, но…