Песня ночи - [15]

На Тортуге Каролина старалась не вспоминать о произошедшем и не думать о судьбе, которая не состоялась. Ей это почти удавалось. Но в Порт-Рояле все обстояло иначе. Каждый день приносил ей все новые и новые напоминания о прошлом.

Нельзя сказать, что Рэй и Каролина чувствовали себя здесь изгоями. Их часто принимали в доме губернатора, достаточно мудрого, чтобы закрывать глаза на то, что его город превратился в базу флибустьеров, но ведь, с другой стороны, пираты служили надежной защитой от испанцев, грозивших нападением с расположенной неподалеку Кубы. Были у молодой пары и другие респектабельные знакомства. Английское, мелкопоместное дворянство, прибывавшее сюда из Лондона, селилось в верховьях Кобры, обзаводясь плантациями. Келлз и его подруга были желанными гостями и в их домах. Местные помещики и прочая знать прибывали в город морем с внутренней части острова, и всех их с радостью принимали на званых вечерах и у губернатора, и в доме на Куин-стрит. Светская жизнь здесь в отличие от Тортуги баловала их. Но как ни странно, Каролина порой мечтала о том, чтобы ее вовсе не было. Келлз и Каролина, возвращаясь домой с этих званых обедов, не могли не испытывать чувства горечи, ведь эти вечера были жалким подобием тех, на которых они бывали в столице и которых Рэй Эвисток и леди Лайтфут лишились, по-видимому, навсегда.

Несмотря на то что и у Каролины, и у Келлза хватало такта не обсуждать прямо болезненную для обоих тему, между ними возникло молчаливое согласие: не дарить ребенка миру, враждебному для них, тому миру, где они оба жили словно под дамокловым мечом. Каролина знала, что Келлз не желал бы для своего сына участи флибустьера, равно как не хотел бы, чтобы его дочь стала женой флибустьера. А иной судьбы у них не может быть! За голову капитана Келлза испанцы назначили головокружительную цену, и хотя это обстоятельство было немаловажным, Каролина знала, что Рэя все же куда больше волнует проклятие родины, гложет тоска по милой его сердцу старой доброй Англии.

Но Каролина и Рэй были жизнелюбами, и как бы ни терзала их ностальгия, оба старались взять от жизни то лучшее, что она им давала. Капитан Келлз и его подруга сводили знакомство с лучшими представителями флибустьерской братии, с купцами, с местной знатью, принимали их у себя и сами посещали их дома. Но эта жизнь была не той, которую бы они желали для себя.

Каролина очнулась от воспоминаний, услышав голос гостя:

— Удивительно, что друзья того человека, в которого вы выстрелили, не попытались отомстить вам.

Каролина пожала плечами. Снова о той дикой кошке…

— Наверное, все могло бы закончиться для меня трагично, если бы не Хоукс. Он весьма решительный человек.

— Ах да, — рассмеялся гость, — я его видел.

— К тому же, — продолжала Каролина, — меня защищает репутация мужа. Келлз — грозный противник.

Каролина говорила медленно, точно взвешивая каждое слово. В самом деле, если бы они жили в Англии, характер Келлза мог бы быть совсем иным. Ему не пришлось бы напускать на себя устрашающую личину.

— Знаете, — с вежливой улыбкой сказала Каролина, — может быть, хватит обо мне. Все это дела давно минувших дней. Давайте лучше поговорим о вас, монсеньор де Монд. Насколько я знаю, в переводе с французского ваше имя означает «человек мира». Наверное, имя соответствует сущности. Вы любите приключения, не так ли?

Действительно, так оно и было. Золотистые глаза Рамона весело сверкнули. Она хочет историй? Пожалуйста, ему есть что рассказать!

И вот весь вечер этот заклятый враг всего английского, человек, явившийся на Ямайку, чтобы подготовить вторжение, прибывший сюда как шпион с целью обнаружить слабые звенья в обороне противника, забыв о времени, развлекал даму анекдотами, от которых лицо ее розовело и она смеялась весело, с чарующей непосредственностью.

Разумеется, во всех этих сказках не было ни одного слова правды. Притворщик, он говорил лишь то, что она хотела услышать.

И все это время его преследовало одно желание, он с жаром представлял ее рядом с собой в постели, он словно наяву чувствовал шелковистое прикосновение ее кожи, ее затуманенные страстью глаза, отливающие серебром в лунном свете, ее нежные и мягкие, чуть приоткрытые губы, сладостные вздохи женщины, всецело отдающей себя в его власть. У него гудело в голове, когда он представлял, как они любят друг друга, как она мечется и стонет от восторга и страсти, страсти, которую он, Рамон, разжег в ней. А потом, прижавшись к его груди, она шептала бы: «Рамон, Рамон, я даже не знала, что так бывает…»

Испанец с горячей кровью, напитанной жарким испанским солнцем, любящий жизнь и мирские наслаждения, человек мира — о чем говорило даже само его имя, он умел будить в женщинах страсть… А сейчас он, кажется, влюбился сам.

Когда-нибудь он вернется к ней, сказал он себе. Он вернется во главе штурмового отряда, он вырвет ее из рук любовника-пирата, он заставит эту великолепную женщину полюбить его!

— Жаль, что вы не задержитесь в Порт-Рояле, — загадочно улыбаясь, говорила между тем хозяйка. — Вы могли бы познакомиться с нашим соседом, монсеньором Довилем. Он недавно приехал из Франции. Возможно, вы его уже знаете, он, как и вы, родом из Марселя.