Песня любви - [84]

—Ну, я-то этому верю не больше, чем Бойд. — Джеймс уже начинал различать, кому принадлежит тот или иной голос. Этот, резкий, готовый вот-вот сорваться, принадлежал вспыльчивому Уоррену. — Этот болван тоже сомневается, стало быть...

Вспыхнула новая потасовка. Джеймс стал мечтать, чтобы они поубивали друг друга — особенно после того, как сообразил, в чем они там сомневаются. Он уже было собрался приподняться и затеять разговор, когда оба дерущихся рухнули ему на ноги, отчего по телу прошла конвульсия и у него вырвался стон.

—Как себя чувствуете, Мэлори? — спросил кто-то весьма изумленно. — Достаточно хорошо, чтобы жениться?

Разлепив веки, Джеймс увидел склонившегося над ним Бойда с улыбкой на детском лице. Со всем презрением, на которое был сейчас способен, он проговорил:

—Мои собственные братья отделали меня гораздо крепче, чем вы, сопливые щенки.

—Так, может, еще раз стоит пропустить тебя по всему кругу? — проговорил тот из них, кому пристало больше зваться не Уорреном, а, скажем, «мерзким вороном».

—Ну-ка, сядь, Уоррен!

Приказание исходило от Томаса, что поразило всех, кроме Джеймса, понятия не имевшего, что этот Эндерсон почти никогда не повышал голоса. Да и не до того в этот момент было Джеймсу. Все силы он сконцентрировал на том, чтобы приподняться и сесть, при этом не застонав.

—Что за чертовщину вы там несете? Как это — жениться?

—Речь о том, чтобы вам, англичанин, жениться на Джорджи. Вы ее скомпрометировали, вам на ней и жениться, либо мы с легкой душой вас прикончим.

—Тогда простись со мной, мальчуган, и спускай курок. Меня не заставить...

—Но не за этим ли вы явились сюда, Мэлори? — с загадочным видом справился Томас.

Джеймс бросил на него сердитый взгляд, лица четверых братьев в разной степени выразили изумление.

—Ты спятил, Томас?

—Но ведь этим все можно объяснить, не так ли? — Это было сказано с сарказмом.

—Откуда ты понабрался этих глупостей — сначала о Джорджи, теперь вот это?

— Не хотел бы нам объяснить что к чему, Том?

—Не имеет значения, — ответил Томас, не сводя глаз с Джеймса. — Мало кому доступен ход мыслей англичан.

Джеймс не собирался это комментировать. Такая тоска с этими безумцами вести разговоры. Медленно, со всей возможной осторожностью встал на ноги. Одновременно поднялись сидевшие до этого Уоррен с Клинтоном. Джеймса стал разбирать смех. Неужто они думают, что у него хоть какие-то силы остались, и готовятся к отпору? Паскудные гиганты. Неужели Джорджу нельзя было завести нормальную семью?

—А кстати, где Джордж? — поинтересовался он.

Самый молодой, нервозно расхаживавший взад-вперед по комнате, остановился перед ним и гневно на него посмотрел.

—У нее другое имя, Мэлори.

—О, Господи, теперь возмущение из-за имени. — И утрачивая невозмутимость, к которой уже привыкли окружающие: — Я стану так ее, черт возьми, называть, как сочту нужным, щенок. А теперь говорите, куда вы ее упрятали?

—Мы никуда ее не упрятали, — послышался сзади голос Дрю. — Она находится здесь.

Джеймс резко повернулся, скривился от боли, причиненной этим движением, и увидел Дрю, стоящего между ним и тахтой. А на ней, распростертая и бледная, как смерть, без сознания лежала Джорджина.

—Это что за дьявольщина!

Дрю, единственный заметивший, что лицо его исказила гримаса человека, готового к убийству, и увидев, как Джеймс двинулся к тахте, попытался ему помешать. Однако будучи с чудовищной силой отброшен к стене, подумал, что лучше бы ему не вмешиваться. От удара покосились все висевшие на стене картины, грохот был слышен в соседней комнате, и несшая поднос с бокалами служанка от испуга уронила его на пол.

—Не вмешивайся, Уоррен, — предупредил Томас. — Он не причинит ей вреда. — А затем Джеймсу: — Ей просто дурно сделалось от одного взгляда на вас.

—Ей никогда дурно не делается, — заявил Бойд. — Прикидывается, говорю я вам, только чтобы не слышать, как Клинтон на нее орет.

—Надо было бы вовремя задать ей взбучку, Клинт. — Ворчливое замечание Уоррена заставило раздраженно обернуться к нему всех братьев и, что было неожиданно, единственного присутствовавшего в комнате не члена их семьи.

—Тронешь ее пальцем, и — можешь считать себя мертвым.

Джеймс даже не повернул головы, чтобы ответить на эту угрозу. Встав на колени подле тахты, он нежно похлопывал Джорджину по ставшей серой щеке, пытаясь привести в чувство.

Воцарившуюся многозначительную тишину нарушил Томас, который, взглянув на Клинтона, негромко произнес:

—Я же тебе говорил.

—Ну, говорил. Тем более тянуть с этим нам не следует.

—Если бы ты только разрешил мне передать его в руки губернатора Уолкотта, чтобы тот его повесил, вообще бы, Клинтон, не было бы никаких проблем.

—Но он же скомпрометировал ее, Уоррен, — напомнил ему Клинтон. — Вначале должна быть свадьба, а там уже будем думать.

Голоса жужжали где-то за его спиной, но Джеймс их почти не слышал. Ему очень не нравился цвет лица Джорджины. И дышала она едва-едва. Ему, естественно, никогда не доводилось иметь дело с упавшей в обморок женщиной. Всегда рядом оказывался кто-то подносивший ей под нос нюхательную соль. У ее братьев такой соли, судя по всему, нет, иначе они бы давно уже дали ей ее понюхать. Но, кажется, жженые перья оказывают такое же действие? Он перевел взгляд на тахту, размышляя, чем она может быть набита.