Песня любви - [68]

—Благодарю тебя, Мак. Ты был самым дорогим...

—Джорджина! — в голосе Дрю звучала неприкрытая угроза. — Я уже готовлю для тебя ремень.

Обернувшись, она увидела, что этого он не делает, однако вид у ее симпатичного брата был такой, словно он выполнит свою угрозу, если она сию же минуту не исчезнет с палубы. Вместо этого она подошла к нему и уперлась взглядом в лицо капитана «Тритона», мужчину ростом в шесть футов и четыре дюйма.

— Ты ведешь себя как бесчувственная скотина, Дрю. Малколм женился на другой женщине, а ты только и знаешь, что вопить на меня. — И она поспешно разразилась горючими слезами.

Мак с отвращением хмыкнул. Никогда не доводилось ему видеть, чтобы разъяренный мужчина так быстро успокаивался, как это сейчас произошло с Дрю Эндерсоном.

27

Джорджина почувствовала себя несколько лучше, обрела известный оптимизм относительно того, как станут реагировать остальные ее братья, после того как Дрю проявил такую отзывчивость, узнав о ее душевных ранах. Разумеется, слезы ее Дрю отнес на счет Малколма. У нее не было причин сообщить ему, что больше о Малколме она вообще не думала, разве когда называлось вслух его имя. Нет, ее мысли и чувства были отданы другому мужчине, чье имя теперь упоминалось лишь в связи с тем обстоятельством, что так звали капитана корабля, доставившего ее на Ямайку.

Ей было не по себе из-за того, что приходилось обманывать Дрю. Не раз она подумывала, а не сказать ли всей правды. Но ей очень не хотелось, чтобы он вновь на нее обозлился. Гнев его весьма ее удивил. Брат был любителем всевозможных затей и розыгрышей, из всех он больше всего поддразнивал ее, всегда можно было рассчитывать, что он исправит твое дурное настроение. Всегда ему это удавалось. Сейчас он попросту не представлял, что именно ее гнетет.

Рано или поздно узнает. Все узнают. Но можно подождать с обнародованием самых дурных новостей — пока получивший рану не подлечит ее, пока она не определит, сколь резкой будет их реакция на такую, по ее мнению, мелочь, особенно в сравнении с тем, что через месяц другой ей придется отвечать им на вопрос, кто отец ребенка, меняющего очертания ее талии. Что там Джеймс говорил о своем брате Джейсоне? Он частенько начинал прыгать до потолка? Что же, у нее пятеро таких братцев.

Она до конца не определила своего отношения к перспективе временной утраты привлекательности. Страшно, конечно... Немного замешательства, немного радости. Этого она не стала бы отрицать. Возникнут всевозможные сложности, не говоря уже о скандале, и тем не менее все ее чувства концентрировались в двух словах. Ребенок Джеймса. Что по своей значимости было способно приблизиться к этому? Безумие, конечно. Ее должна бы выбить из колеи сама мысль произвести на свет и воспитать ребенка при отсутствии законного супруга, однако из колеи выбита она не была. Она не могла завладеть Джеймсом, а ни один другой мужчина в сравнение с ним идти не мог, однако она могла иметь его сына и растить его, и именно это сделает. Она слишком любила Джеймса, чтобы не сделать этого.

Мысль о ребенке, а также уверенность Джорджины в его реальности, а не одной только вероятности, объясняли улучшение ее настроения к тому времени, как «Тритон» спустя три недели завершал плавание, войдя в узкий пролив у Лонг-Айленда. А когда на горизонте показался Бриджпорт и судно вошло в реку Пекуоннок, устье которой позволяло принимать океанские корабли, ее охватило радостное волнение от грядущей встречи с домом, особенно в это время года, ее любимое, когда еще не наступили холода и тут и там сохранялись закатные краски осени. Радостное ощущение сохранялось у нее до тех пор, пока она не заметила, как много судов компании «Скайларк» стоит у причалов, три из которых она хотела бы видеть где угодно, но не здесь и не сейчас.

Поездка к краснокирпичному особняку на окраине, который она именовала домом, прошла спокойно. Дрю сидел в экипаже рядом с ней, держа ее за руку, которую, чтобы ее подбодрить, время от времени пожимал. Теперь он твердо был на ее стороне, однако это вряд ли бы сыграло большую роль при встрече с остальными братьями. Дрю, как и ей, всегда было сложно выдерживать напор других братьев, особенно когда те объединялись.

Одежд, делавшей ее юнгой, как не бывало. Этот наряд отчасти явился причиной вспыхнувшей у Дрю ярости, так что одним раздражителем теперь стало меньше. У матросов принадлежащего Дрю судна ей тогда удалось разжиться кое-какой одежонкой, однако теперь на ней было красивое платье, которое Дрю купил в подарок своей бриджпортской подружке. Он наверняка и здесь купит похожее, чтобы отвезти очередной приятельнице в следующем портовом городе.

—Улыбнись же, Джорджи, девочка моя. Ты ведь понимаешь, что это не конец света.

Исподлобья она бросила взгляд на Дрю. Тот начинал смотреть на ситуацию с известной долей юмора, к чему она никак не была готова. Замечание это было столь типично для него. Он так отличался от других братьев. У него единственного глаза были такими темными, что иначе как черными их не назовешь. Он один был способен, будучи сбитым с ног, подняться с улыбкой — а такое случалось множество раз, когда он задевал Уоррена или Бойда. И все же сходство его с Уорреном было поразительным.