Песня любви - [62]

Спустя некоторое время Джорджина обнаружила себя распростертой на одной стороне постели, Джеймс был на другой стороне, а между ними лежала шахматная доска солидных размеров. Как это она сподобилась ответить «да» на вопрос, играет ли она в шахматы? Но теперь, когда игра началась, азарт заставил ее очнуться, и обещание, что она может провести это утро в постели, позволило продолжать игру без излишней спешки. К тому же перспектива победы над Джеймсом Мэлори была слишком соблазнительной, чтобы ее отвергнуть, и таковой же оставалась, особенно в свете ее подозрений, что своими разговорами во время игры он пытался помешать ей сосредоточиться. Он убедится, что это ему не удастся, ибо ее обучали этой игре в присутствии всех членов семьи, а семейство ее тихим никогда не было, особенно когда собиралось в одной комнате.

—Очень хорошо, Джордж, — сказал Джеймс после того, как она взяла пешку, открывая дорогу своему слону и не давая возможности съесть что-либо партнеру, так как предстояло защитить собственного слона.

—Не ждал, что победа будет легкой, а?

—Я надеялся, что легкой она не окажется. Так мило с твоей стороны избавить меня от разочарования. — Он передвинул ферзя, чтобы защитить слона — ход крайне слабый, что им обоим было ясно. — Так кем, ты говорила, тебе приходится Макдонелл?

Ее буквально разобрал смех от того, как он вкрался с этим вопросом, вероятно, надеясь, что она, не задумываясь, даст ответ. Ему следовало бы поставить высокую оценку за расчетливость, хотя нужда во всем этом отпала. Уже не было необходимости притворяться, что Мак — ее брат.

—Об этом я не говорила. Ты задаешь вопрос?

—Ну, мы как бы установили, что он тебе не брат.

—Да ну? Когда же мы это установили?

—Проклятие, Джордж, он ведь не брат, так?

Она заставила его подождать, пока сделает следующий ход, атаковав его ферзя.

—Нет, не брат. Мак — просто близкий друг нашей семьи, вроде любимого дядюшки. Он всегда находился где-то рядом и считает меня кем-то вроде дочери, а дочери у него ведь никогда не было. Твой ход, Джеймс.

—Вот оно что.

Вместо того, чтобы защищать собственного ферзя, он взял конем одну из ее пешек, и теперь под угрозой оказался уже ее ферзь. Поскольку же никто из них не был готов к размену ферзей, Джорджина немного отступила, позволяя Джеймсу начать атаку. Этого он не ожидал, и потому ему пришлось на какое-то время погрузиться в изучение позиции.

Она решила также применить его тактику отвлечения внимания.

—Откуда вдруг такой интерес к Маку? Вы с ним говорили?

—Конечно, я говорил с ним. В конце концов, он у меня боцман.

Джорджина вся затихла. Могло не играть роли то, что Мак не был ей братом, но она бы не хотела, чтобы он узнал Мака и вспомнил их первую встречу в таверне. Это повлекло бы за собой целый град вопросов, на которые ей не слишком хотелось отвечать, особенно объяснять причину своего пребывания в Англии. Сверх того Джеймс был способен прийти в ярость из-за того, что он мог расценить как двойной обман: к ее маскараду добавлялся факт их предыдущей встречи.

—И? — спросила она настороженно.

—Что «и», Джордж?

—Провались все к чертям, Джеймс, ты узн... То есть, ты ему сказал что-нибудь о нас?

—О нас?

—Ты совершенно точно знаешь, что я имею в виду, Джеймс Мэлори, и если ты мне сию же минуту не ответишь, я... я шарахну тебя шахматной доской!

Он покатился со смеху.

—Ну и ну! Я восхищаюсь твоим темпераментом, дорогая, просто в восторге от него. Столько огня в такой крошке. — Он перегнулся над доской, чтобы потрепать ее за локоны. — Естественно, твоему другу я ничего не говорил о нас. Мы беседовали о нашем судне, ни о чем личном.

Но он ведь что-нибудь сказал, если бы узнал Мака, так? Да и Мак бы тоже. Придя к этому заключению, Джорджина расслабилась.

—Тебе бы стоило позволить мне шарахнуть тебя доской, — проговорила она, демонстрируя вернувшийся к ней юмор, — ты все равно проигрываешь.

—Черта с два, — хмыкнул он. — Через три хода твоему королю некуда будет деваться.

Спустя четыре хода Джеймс обнаружил, что ему приходится обороняться, так что постарался отвлечь ее внимание и заодно удовлетворить собственное любопытство.

—Зачем ты едешь на Ямайку?

Джорджина улыбнулась весьма вызывающе:

—Потому что ты едешь.

Одна бровь поползла вверх: какую еще реакцию могли вызвать ее слова?

—Могу я считать, что мне льстят?

—Нет. Твой корабль первым отправлялся в эту часть света, английским он не был, мне слишком не терпелось уехать, чтобы ждать следующего. Знала бы я, что ты — англичанин...

—Не станем же мы возвращаться к этой теме?

—Нет. — Она рассмеялась. — А что касается тебя — ты возвращаешься на Ямайку или просто решил сплавать туда?

—И то, и другое. Долгое время там был мой дом, однако я решил насовсем вернуться в Англию, так что мне предстоит утрясти мои дела на Ямайке.

—Ага, — произнесла она, ощущая разочарование его ответом и надеясь, что он этого разочарования не заметил.

Ей бы не следовало рассчитывать, что он останется на Ямайке, исходя лишь из слов Мака, что судно было из Вест-Индии. Ямайка, по меньшей мере, была приемлемым местом, куда бы она могла снова приехать. Вот чего не хотела больше видеть, так это Англию. Разумеется, плавание еще не завершено, и все же... Она мысленно себя одернула: о чем она думает? О том, что у нее с этим мужчиной возможно общее будущее? Она знала, что это совершенно исключено, что ее семья никогда не примет его. К тому же даже не была уверена, что знает, что именно она к нему испытывает, помимо страсти.