Песни южных славян - [14]

Явился тут Рабро-юнак,[51]

И бросил он белый камень

От Витоши до Пирина,

И упал во цветник камень,

Упал во цветник самодивский,

Примял, поломал половину,

Поломал ранний базилик.

Осерчала на то самодива,

Осерчала, олютела.

Взяла она серого оленя,

Оседлала его, зануздала,

Села на серого оленя,

Поехала от Пирина,

До Витоши от Пирина.

«Слава богу, триста юнаков,

Триста парней-коледарей,

Что спрошу, на то мне ответьте!

Кто добросил тот белый камень

От Витоши до Пирина,

Кто тот белый камень бросил,

Что упал во цветник самодивский?

Поломал он цветник, испортил,

Попримял мне ранний базилик?»

Отвечали триста юнаков,

Триста парней-коледарей:

«На вопрос мы тебе ответим,

Это был Рабро-юнак,

Он белый камень добросил

От Витоши до Пирина».

А Рабро коня шпорит,

На своем скакуне играет

По пастбищу, по планине,

Чтоб разозлить самодиву.

Осерчала на то самодива,

Осерчала, олютела,

И так говорила Рабру:

«Смотри-ка, юнак Рабро,

Пошлю тебе тонкую стрелку,

Она уже душ немало,

Немало душ погубила,

А тебе — что господь покажет!»

И пустила тонкую стрелку

И ударила юнака Рабро.

Но тот за щитом укрылся,

Себя и коня прикрыл он,

Поймал он тонкую стрелку,

Разломал на мелкие части

И вновь на коне играет

По пастбищу, по планине,

Чтоб разозлить самодиву.

Чуть не лопнула самодива,

Чуть не треснула она от злобы.

И говорит самодива:

«Смотри-ка ты, Рабро-юнак,

Пошлю я другую стрелку,

Другую стрелку, двойную,[52]

Немало жен эта стрелка

В горючих вдов превратила;

Пошлю и третью стрелку,

Третью стрелку тройную,

Она матерей немало

До смерти заставила плакать,

А твою — как господь покажет!»

Пустила стрелы в Рабро,

А он снова щитом прикрылся,

Себя и коня прикрыл он,

Поймал он тонкие стрелки,

Поломал на мелкие части,

На добром коне взыграл он,

Буйным копьем размахнулся,

И ударил он самодиву

Меж двух очей ее черных

И вогнал ее в черную землю.

Рабро-юнак и старая юда [53]

Что это белеет там в долине?

Или то белеют белы лебеди,

Или тяжкие белеют снеги?

Нет, то не белеют белы лебеди,

И не тяжкие белеют снеги,

Там в долине старая юда,

Она стирает белое платье.

Выстирала его и расстелила

На траве, чтоб высохло платье.

Увидал ее Рабро-юнак;

Он высматривал и подбирался,

Подстерег он старую юду

И украл у нее белое платье.

Кричит ему вслед юда:

«Эй, постой-погоди, Рабро-юнак!

Стану я тебе помайчимой!»[54]

Отвечает ей Рабро-юнак:

«Гой еси ты, старая юда,

У меня уже есть помайчима».

Снова вслед кричит ему юда:

«Эй, постой-погоди, Рабро-юнак,

Я стану тебе посестримой».[55]

Отвечает ей Рабро-юнак:

«Гой-еси ты, старая юда,

Есть уже у меня посестрима».

Снова вслед кричит ему юда:

«Эй, постой-погоди, Рабро-юнак,

Стану я тебе первою любовью!»[56]

Рабро-юнак оборотился:

Перед ним была не старая юда,

А юная стояла девица,

Первая любовь его стояла.

И повел ее, отвел девицу

К матушке своей, к отцу родному.

Йоан Попов и самовила [57]

Собрался Йоан Попов,

На Велик день собрался,

Землю пахать собрался,

Едва полпути проехал,

Навстречу ему самовила,

Самогорская самовила,[58]

Встала поперек дороги:

«Воротись, Йоан Попов,

На Велик день землю не пашут,

Лучше б ты оставался дома».

Йоан ей хорошо отвечает:

«Прочь с пути моего, самовила,

А не то я сейчас спешусь,

С борзого коня слезу

И твою русую косу

Вокруг кулака обмотаю,

А то к коню приторочу,

За хвост привяжу к борзому,

И, как борону, потаскаю».

Рассерчала тогда самовила,

Распустила русую косу,

На борзого коня напала,

Чтобы выпить черные очи.

Рассердился Йоан Попов,

Ухватил рукой самовилу,

Ухватил он ее за косу,

За ее русую косу,

К коню ее приторочил,

За хвост привязал к борзому,

Поволок, как борону, к дому.

Дотащил он ее до дому,

Издалека матушку кличет:

«Ну-ка, милая матушка, выйди,

Вот везу я тебе невестку,

Самовильскую везу невесту,

Тебе она будет подмогой,[59]

Отцу переменит одежду,

Братцу кудри она причешет,

Сестре — заплетет косицу».

И крыло ее правое запер,

В пестрый сундук его запер.

И она прожила три года

И родила ему сына.

Позвали честного кума,

Чтоб окрестить сына.

И кум пришел к самовиле

И такие слова ей молвил:

«Молодица-самовила,

Не спляшешь ли малое хоро,

Самовильское малое хоро?»

Отвечала ему самовила:

«Ай же ты, кум пречестный,

Пусть отдаст мне Йоан Попов,

Правое крыло отдаст мне,

Без него хоро не спляшешь!»

«Молодица-самовила,

Убежишь ты, нет тебе веры».

Самовила на то отвечает:

«Ой же ты, Йоан Попов,

Если так за меня боишься,

Заприте малые двери,

Двери малые и большие,

Тогда и спляшется хоро».

Заперли малые двери,

Двери малые и большие,

Достал он крыло самовилы.

А она заплясала хоро

И через трубу улетела.

Свекровь ее призывает:

«Молодица-самовила,

Плачет дитя по качанью,

По качанью да по сосанью».

Отвечает ей самовила:

«Как только дитя заплачет,

Заплачет дитя по сосанью,

Клади ты его под стрехи,

Пошлю я мелкие росы,

Чтоб накормить сыночка.

А ежли дитя заплачет,

Заплачет дитя по качанью,

Клади ты его в люльку,

Повею я тихим ветром

И покачаю сыночка».

Свекровь она обманула.

Когда дитя закричало,

Заплакало по качанью,

Его положила в люльку.

Не тихий ветер повеял,

Влетела в дом самовила,

Схватила она сына

И похвалилась Йоану:

«Ой же ты, Йоан Попов,

Как это ты придумал

В доме держать самовилу,

Чтоб любила тебя самовила».

Пастух Стоян и самодива [60]

Теляток Стоян гоняет

Там, где самодивы играют,

И сам на волынке играет.

Самодивы там собирались,