Песни вещих птиц - [66]
– Утро наступило! – выдохнула Янина в слезах.
Они кое-как разжали объятия: от напряжения мышцы свело, и Ксюшины ногти оставили следы на плечах Нади.
– Прошла, да? – неуверенно спросила Ксюша. – Эта ночь прошла?
– Да, – ответила Марьяна, шагнув к двери и решительно отворив её. – Надо провести обряд и поскорее с этим покончить.
– Но у нас нет заклинания, – напомнила Надя.
– Что-нибудь придумается, – пообещала Ксюша.
Пришли лесовики, бодрые и весёлые, словно и знать не знали о том, что пережили сёстры. Агафья вручила им чаши, Марьяна разлила отвар, Ксюша и Янина стали раскладывать по кругу цветы.
– Как к утреннику готовимся, – прыснула вдруг Янина, и Ксюша закивала с улыбкой.
Их руки дрожали от возбуждения, а сердца переполняла радость оттого, что они могут дышать, видеть и двигаться. Силы, новые и свежие, текли по жилам.
Надя собрала в подол камни, что вечером гневно кинула под лавку, и понесла на улицу – хотела поскорее разложить по кругу вместе с цветами, но в спешке споткнулась о порог. Она сама едва удержалась на ногах, а камни рассыпались цветным дождём, застучали по ступеням.
– Блин!
С тяжёлым вздохом Надя принялась собирать самоцветы. Некоторые закатились под лестницу, и она встала на колени, чтобы заглянуть поглубже и достать все до единого – их ведь должно быть ровно сто восемь. Это число необычайно порадовало Ксюшу, а вот Наде только наделало проблем.
Пальцы шарили в траве под порогом, но камней больше не было. Зато нашлась какая-то бумажка. Надя подцепила за край и с удивлением выудила самолётик. Рассмотрела его со всех сторон, не веря. Сердце сделало кувырок, и второй, и третий.
– Девочки! – позвала она, задыхаясь. – Девочки, скорее, смотрите!
– Что там?
– Что случилось?
– Бумажный самолётик? Здесь?
– Посмотрите, какие на крыльях уголки!
Они не понимали, а Надя от радости запрыгала на одной ноге:
– Это же Лёшка! Он всегда так самолётики делает: подгибает углы на крыльях вверх!
– Точно! – просияла Янина.
– Как такое может быть? – удивилась Марьяна.
– Разверни, там что-то написано, – в нетерпении скомандовала Ксюша.
Надя развернула и больше не прыгала. Она счастливо улыбалась и плакала одновременно.
– Девочки, это… Заклинание. То, что я обронила.
– Но как? – недоумевала Ксюша. – Как он?..
Из окна высунулась Агафья и проворчала:
– Вот-вот прозеваете лучший час!
– Плети-плети кружево, сестра моя…
Начала Марьяна. В расшитом платье – чёрном, в отличие от некрашеных льняных платьев сестёр, и в венке она стояла в кругу из цветов и камней напротив Ксюши и держала её руки в своих.
– Кружево белое, кружево чистое, словно одеяло снежное.
Пусть укутает, жемчугами украсит, беду отведёт.
Плети-плети кружево, сестра моя.
Яркие бусины сложат историю
Встреч радостных, открытий волшебных.
Искусны руки твои, сестра моя,
Радость в лице твоём и нет усталости.
Ксюша первой ощутила, как что-то меняется. Если ночью воздух сгущался, то сейчас он словно расступился, впуская в себя всех тех, кто хотел войти в круг. Они появлялись несмело, не до конца оформленные, наблюдали и ждали. Пожилая дама – кружевной воротник под шею, взгляд острый, губы поджаты. Девочка с котёнком на руках. Хмурые мужчины, согнутые старики, молодые люди в военной форме. Сегодня они молчали, собирались неспешно, становились почти осязаемыми.
Ксюша выдохнула, закрыла глаза и продолжила:
– Плети-плети кружево, сестра моя.
Кружево чёрное, кружево плотное, словно ночь непроглядная.
Пусть укутает, память отнимет, в тайны посвятит.
Плети-плети кружево, сестра моя.
Тугими нитями вьётся история
Путей далёких, путей одиноких, сквозь лес дремучий.
Разлуку несут руки твои, сестра моя,
Печаль в очах твоих, но нет усталости.
Янина и Надя, держась за руки, огляделись по сторонам. Под пристальными взглядами было сложно удержать самообладание, сёстры сжали руки крепче. Надя кивнула Янине, и та, сглотнув ком, заговорила:
– Плети-плети кружево, сестра моя.
Кружево крепкое, нити суровые – ввек не порвать.
Пусть защитит, силу нечистую с порога прогонит.
Плети-плети кружево, сестра моя.
Красным закатом узоры пылают,
Воину славному, сердцем храброму, победу несут.
Искусны руки твои, сестра моя,
Зорки глаза твои, сестра моя.
Надя слушала с закрытыми глазами. Думала, легко произнесёт свою часть, но вдруг забыла слова. Янина сжала её пальцы, и строки вновь возникли в памяти.
– Плети-плети кружево, сестра моя.
Кружево лёгкое, кружево тонкое, как паутина летняя.
Пусть щекочет плечи девичьи ночью звёздною.
Плети-плети кружево, сестра моя.
Нитей прозрачных суженый верный
Коснуться сможет рукою ласковой да не порвать.
Любовью полнятся очи твои, сестра моя,
Вся до капли она в кружева вплетается.
Нить судьбы нескончаема.
И сёстры вторили ей:
– Нить судьбы нескончаема.
Ксюша больше не бежала от предков, а улыбалась им, словно старым знакомым. Марьяна была серьёзна, а Надя и Янина глядели во все глаза, обмениваясь безмолвными: «Посмотри, как похож… Посмотри, как похожа…». Сёстры взяли по чаше с отваром и вручили их самым древним, а те передали дальше. Предки принимали угощение. Предки давали благословение. Род очищался и перерождался.
Послышался шелест крыльев, и, даже не глядя в сторону леса, стало ясно: на ветвях сидят вещие птицы. Не поют, не несут вести – лишь наблюдают, склонив головы.
