Песни в пустоту - [99]

Тогда могли мирно сосуществовать парни с огромными гребнями и пацификами с какими-нибудь лысыми людьми с вырезанными на разных частях тела свастиками. Это все не уходило дальше дихотомии панк – гопник и не было политизировано. Но в какой-то момент начало проявляться расслоение. Я хорошо помню этот момент, когда, году в 96-м, появилось большое количество малолетних фашистов, и с ними начали возникать проблемы. Позже оказалось, что некоторые люди почему-то оказались к этому склонны, в том числе из нашего круга общения. И все отнеслись к этому с пониманием, зная друг друга. Ну, до определенной степени.

Ермен “Анти” Ержанов

Усов ощущал себя… фюрером – не буду говорить, но рок-н-ролльным паханом таким. Сидел в Коньково и думал, что он главный. У них началась внутренняя борьба – почитайте “Связь времен”, там все это есть. Мишин с Сантимом из-за футбола подвергались обструкции.

Илья “Сантим” Малашенков

В отличие от большинства андеграундных музыкантов того времени я активно интересовался футболом, ездил на выезда и очень неплохо знал раннюю российскую околофутбольную культуру. Мне всегда больше нравилось позиционировать себя как человека, который ездит на матчи в Нижний Новгород, чем, скажем, как любителя под марихуану послушать Егора Летова в квартире. Да, я, возможно, действительно всех заебал своим динамовским шарфом. Вот меня Усов и подъебнул в песне со словами “Сколько сантимов стоит нацистский лозунг”. Я всегда хохотал над этой песней. Мне кажется, она появилась скорее из-за каких-то личных обид, чем из желания сделать какое-то политическое заявление. Хотя, может, мне хочется, чтобы это было так. “Последние Танки в Париже” ее, кстати, очень уныло перепели. Как-то слишком всерьез.

Борис Белокуров (Усов)

Сантим пропагандировал со сцены: “А ну-ка, давай-ка, уебывай отсюда, Россия для русских, Москва для москвичей”. Это скорее в контексте околофутбольного фанатизма было сказано, но лозунг-то нацистский.

Борис “Борян” Покидько

Движение “За анонимное и бесплатное искусство” родилось за несколько лет до того, как мы с участниками “Лисхлеба” в него попали. Это был ряд художников, одним из лидеров которых был некий Юрий Поповский. Скорее всего, он придумал основные тезисы ЗАИБИ – культивирование спонтанного и бескорыстного творчества, мысль о том, что творить может даже голый человек в открытом космосе, откуда вытекало, что самое главное – это реализовать свой ПТИ (первичный творческий импульс), который есть в каждом человеке. Символом группы был перечеркнутый значок копирайта. Усов недолюбливал заибистов, и “Еноты” в их акциях не участвовали. Но иногда Усов на них появлялся и порой даже пытался сорвать. С ними у него были определенные идеологические разногласия.

Борис Белокуров (Усов)

Все, что связано с анонимным и бесплатным искусством, мне абсолютно неблизко. Я их всех там ненавижу. К “Лисхлебу” и Боряну претензий нет. А ко всем остальным… я не считаю, что каждый человек – творец. Это то же самое, что интернет. В идеале отбор должен происходить внутри себя. Человек творит что-нибудь для себя и творит, но обнародует это только в том случае, если твердо уверен, что это хорошо. Но это опять-таки идеальный вариант, недостижимый. В этом случае был бы рай на земле. Я принципиально отказался смотреть всю “заибическую” продукцию, хотя мне ее неоднократно навязывали. Мне они не нравятся ни как люди, ни по глобальным соображениям. Была одна история, не знаю, насколько она произведет на вас впечатление. Вот смотрите: идет толпа. “Заибический” концерт где-то в Подмосковье. Ну, как всегда, нашли какой-то там каркас на заброшенной стройке, повеселились, газеты пожгли, в бубны побили, поплясали, и теперь все идут обратно на электричку до Москвы. На рельсах лежит собака, перерезанная пополам. То есть труп собаки. Огромная такая, рыжая. Что делают заибисты? Они прыгают на рельсы, начинают скакать вокруг нее, водить хороводы, поливать ее краской. После этого я понял, что заибистов больше знать не желаю. Я дал тогда в морду Захару Мухину.

Илья “Сантим” Малашенков

В конце 90-х у меня было уже очень много знакомых, так или иначе связанных с НБП. Официально я вступил в 2000-м, вышел из партии в 2004-м, когда дедушка из тюрьмы вышел, начал закручивать гайки и стало понятно, что дальше будет очень скучно и неинтересно. Но тогда все были – ты что! Александр Дугин, идея евразийства, национальная революция, красные бригады там, Пол Пот и так далее… Все были веселыми нацболами, потому что никто все равно не понимал, что это такое. Увлечение тоталитарными идеями не мешает при этом оставаться анархистом, в НБП мы все равно ими и оставались. Мы просто проходили стадии увлечения разными идеями, но, перепробовав их все, поняли, что это не очень. Вопрос в том, что анархистами мы все равно оставались, были и остаемся не в традиционном современном понимании – “вегетарианцы, антифашисты, любители хардкора и т. д.”. Не любители свободы, а любители воли. Конечно, до определенной степени НБП “Банде Четырех” подпортила всю карьеру дальнейшую. Все-таки мы воспринимались как слишком ангажированная политическая группа. Но, в общем-то, мне по барабану.