Песни улетающих лун - [39]
Реб Борех умолк, и в комнате, освещенной невидимыми свечами, долго висело молчание.
Потом Яков поднялся со стула.
— Ну вот что, старик, — проговорил он. — Я и так долго тебя слушал. Не знаю, бредишь ли ты или притворяешься, и кто отпустил вас из лагеря. Сейчас мне не до тебя. Я ухожу.
Шейнис нетвердым шагом двинулся в сени. Когда он был уже за порогом, ребе вскрикнул и, подбежав, схватил его за рукав. От этого прикосновения Якова передернуло; к щекам его прилила сизая кровь. Он схватил старика за шкирку и, приподняв, заорал задыхаясь:
— Слушай ты, покойник гребаный! Твой Бог, где он?… Кто он такой, что судит?!
— Яков, не говори так… — умоляюще пошептал реб Борех. — Мы все провинились…
— Провинились?! — Лицо Шейниса коверкали судороги. — Дети мои провинились? Дети?!… А меня… Меня он живым оставил!!!
Оттолкнув в сторону старика, Шейнис опять устремился к выходу.
— Яков, постой! — закричал реб Борех. — Постой, ты ведь еще не дослушал! Послушай еще минутку!
Он подполз на коленях к ногам генерала; целуя его руку, затараторил:
— Послушай, Яков, только послушай. Ведь твои дети не оставлены. Господь, благословенно Его Имя, проделал им под землей норы. По норам и темным пещерам они катятся в Иерусалим!
— Да, это правда! — воскликнул старик с новой силой. Безумные его глаза сверкали. — Это святая правда! Не важно, сколько пройдет времени на земле, — для них это будет, как один день… нет, скорее, как одна ночь! Там, под землей, в бесчисленных норах бродят тени врагов наших. Фараон с войском и князья филистимские, Амалек со своими детьми и Аманом, Тит и Навуходоносор — все ненавистники Израиля — там! Мимо них к Святой Земле катятся евреи, для них же — вечная тьма и змеи, и они тянут в бессильной злобе свои костлявые руки… О, Яков, довольно, лучше бы тебе и не знать об этом! Но ведь это всего одна ночь! Только одна ночь, Яков! А потом…
Он не договорил, потому что в этот момент Шейнис вырвался из его рук и кинулся прочь из сеней. В дверях он проговорил задушенно:
— Ненавижу… Зачем ты пришел терзать мою душу, ты, сумасшедший!? Я вас всегда ненавидел: ваши пейсы, ваши рваные книги и нравоучения, ваши рожи… Ненавижу! — и, хлопнув дверью, он выбежал на улицу.
— Яков, Яков, вернись! — послышался за его спиной голос ребе.
Потом старик повернулся к своим хасидам.
— Догоните же его! Встаньте перед ним на колени. Он должен вернуться! — закричал он в отчаянье.
В потемневшем лесу слышалось беспокойное щебетанье: повернув головки к закату, птицы пели светилу прощальный гимн. На яворе жалобно свистела зеленая, с желтой подпушкой, иволга, на соседней березе все тревожней трясли хохолками, прыгая с ветки на ветку, дрозды. С наступлением темноты в траве утихло жужжанье крохотного жука; на минорный лад перестроилось соловьиное пение. Зато в лесных ручьях и болотах открыто радовались приближению темноты: лягушки заливались оглушительным криком, редким ритмичным уханьем им вторили жабы.
А потом вдруг странные существа начали просыпаться в девственных немеречах леса. Вот из провалом скалящегося дупла выглянули чьи-то глаза — пролетавшая мимо утка крякнула, резко метнулась в сторону… Вот между деревьями кто-то запел человеческим голосом тягучую непонятную песню, — от изумления сонный воробей скатился с верхушки липы на землю; взъерошившись, повертел головкой и, никого не увидя, раздвинул широко клюв, трусливо пискнул… Вот из оврага выскочила лосиха: чей-то разбойничий свист прогнал ее от лакомого куста.
Лосиха, гонимая свистом, помчалась между деревьями, — и здесь, под сводом сосновых веток, чуть не столкнулась с бегущим прямо на нее человеком. Вид его еще больше напугал сильного красивого зверя; вздрогнув, лосиха отпрыгнула и, давя кусты, бросилась наутек.
А человек ничего не замечал вокруг. Расталкивая, распихивая мешающие ему ветви, он то бежал, то шел торопливым спотыкающимся шагом, погружаясь в лес все глубже и глубже. Кисти его рук были расцарапаны до крови, пуговица на воротнике вырвана с корнем, по щекам лился пот.
Он, задыхаясь, добежал до какой-то прогалины и, обессиленный, рухнул лицом на землю.
Не двигаясь, точно мертвый, лежал он на холодной земле, и холодный Северный Ветер шевелил на его голове черные, с проседью, пряди.
… Лягушки и жабы замолчали, как по команде. Где-то вдали оборвалось короткое пение бекаса-баранчика; воробей, моргнув, опять залетел на ветку; утка, последний раз крякнув, утихла и спряталась.
В лесу на какое-то время наступила полнейшая тишина.
— Ой, татеню… — веселый и чистый, совсем рядом послышался голос.
Яков открыл глаза; рывком оторвав голову от земли, с ужасом уставился на ближайшее дерево.
В десяти шагах от него, возле дерева, улыбаясь, стояла Ирка.
Глава шестая. Только ты одна
Прошло полчаса с тех пор, как Шейнис неожиданно куда-то умчался, а Малюго все сидел в прежней позе: на корточках, спиной привалившись к стене, левой рукой трогая разбитые в кровь губы. Справа от Степки маятник в футляре часов качался с мерным постукиваньем.
Часовая кукушка снова вылезла из воротец; противным голосом крикнув, вывела Степку из оцепенения.
Часы показывали девять.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дорогой читатель! Вы держите в руках книгу, в основу которой лег одноименный художественный фильм «ТАНКИ». Эта кинокартина приурочена к 120 -летию со дня рождения выдающегося конструктора Михаила Ильича Кошкина и посвящена создателям танка Т-34. Фильм снят по мотивам реальных событий. Он рассказывает о секретном пробеге в 1940 году Михаила Кошкина к Сталину в Москву на прототипах танка для утверждения и запуска в серию опытных образцов боевой машины. Той самой легендарной «тридцатьчетверки», на которой мир был спасен от фашистских захватчиков! В этой книге вы сможете прочитать не только вымышленную киноисторию, но и узнать, как все было в действительности.