Песни/Танцы - [17]

Шрифт
Интервал

 - Хорошо вчера погуляли?

 - Лучше не бывает.

 - Ничего, сейчас поправишься!

 Потом мы пьем пиво в аллее, под кронами густых лип. Наблюдаем за редкими прохожими, перебрасываемся короткими фразами.

 - Ты последнюю игру «Зенита» смотрел?

 - Это с «Динамо» которая?

 - Ну да.

 - Не смотрел, если честно.

 - И правильно сделал. Скучнейший матч. Кое-как в нули сгоняли.

 - Накупили игроков – на эти деньги два стадиона, наверное, можно построить, - а те играть не хотят.

 - С двумя стадионами – ты слишком хватил.

 - Два не два, а результат один, никакой.

 - Посмотрим следующую игру. Когда, кстати?

 - Послезавтра.

 Напротив аллеи салон сотовой связи, туда заходят редкие люди. Наверное, покупают новые модели телефонов. Чтобы быть – как они считают – лучше, моднее окружающих. Идти в ногу с прогрессом. Это их страхи. Отстать, выглядеть хуже, быть никем – это их оживший кошмар. Самый страшный кошмар обывателя – быть обывателем.

 Я думаю о том, что наши дискуссии на тему футбола, популярной музыки, политики – это всего лишь способ ухода от обсуждения собственной жизни. Потому что мы знаем: в ней порядка нет. Проще говорить о последних приобретениях любимого клуба, на которые потрачены огромные деньги, чем о том, что твоя собственная экономическая ситуация ждет незамедлительных реформ. В нас слишком много какой-то целомудренной пустоты. Слишком многое в нас пугает нас самих. Наши страхи ведут нас. Уводят от себя, подальше, куда угодно – хоть к обсуждению телевизионного шоу «Дом-2» - лишь бы не назад, к угрюмому и пугающему самому себе.

 - Хватит о футболе, - говорю я, - давайте еще пива возьмем.

 Парни соглашаются. Мы идем в ближайший магазин, соседняя дверь с салоном сотовой связи. Чтобы купить банальное пиво и остаться банальными молодыми людьми. Новое, необычное, и старое, банальное, находятся по соседству. Смотрите не перепутайте двери.

 - Пойдем на речку, - предлагает Петр, когда мы выходим из магазина.

 - Пойдем.

 - Я, пожалуй, домой, - говорит Федор, - надо в комнате убраться: матери обещал, вечерком пересечемся.

 - Давай, звони тогда.

 - Непременно.

 Идем на речку. Я смотрю на свой родной город словно бы в первый раз. Вроде ничего не изменилось, а вроде изменилось все. Трудно разобрать. Что-то неуловимо другое, незнакомое прорисовывается в воздухе, в контурах домов, в идущих навстречу людях, но это другое все равно кажется уже виденным не один раз. Я не берусь судить время, пусть время судит нас. Наверное, даже стараясь остаться прежними, мы все равно меняемся, таково свойство времени.

 Река все та же. Размеренно и сонно несет свои воды из далеких болот на юге к водохранилищу на севере. Берега в городской черте изрезаны открытиями известняковых плит, щербатый известняк ступенями спускается к воде и пропадает в ее темноте. Тут неглубоко – благодаря этим плитам, по которым проходит русло – на середине реки можно спокойно встать на дно. Минуя город, река расширяется и становится глубже, разрезается небольшими островками, заросшими травой и деревьями; ее берега покрыты камышом и вдаются в луга или – что гораздо чаще – в густой лес, нависающий над ней мощными фигурами вековых стволов.

 Мы стоим на мосту, соединяющем город с рабочим поселком и шахтой – самой первой, благодаря которой наш город и появился на свет, названной в честь ее основателя Кировской. Мост тоже Кировский. Сейчас шахта закрыта, горючие сланцы в нашей стране давно стали бесперспективным топливом, а вслед за ними и шахты по их добыче – бесперспективными предприятиями. Шахтеры – бесперспективной профессией, а город… а город, как ни странно, остался – искать свою, никому не ведомую, перспективу. Остались и люди, перепрофилировавшиеся в продавцов, менеджеров и еще бог знает кого. Продавать стало выгоднее, чем долбить породу отбойным молотком в забое.

 Пока у нас есть нефть и газ, мы проживем, думаю я. Кое-как дотащим себя до жалкой старости, когда государство кинет нам в лицо копейки честно заработанной трудовой пенсии. Наш президент, который настоящий, с диктаторскими замашками, а не его жалкий двойник, которого он время от времени ставит вместо себя, дабы не столь очевидно идти в разрез с конституцией, и его приближенные, конечно, при всем при этом бедствовать не будут, наживая миллиарды, но и нам утонуть не дадут. Не в их это интересах. Только великой страной, которая вспарывает землю шахтами, взрезает стратосферу космическими аппаратами, строит заводы и фабрики, нам уже не быть. Ведь по-настоящему великая страна - это страна, в которой власть опирается не на амбиции и корыстолюбие отдельно взятого человека, а на собственный народ - единственное достояние любой уважающей себя страны.

 Из моей экзистенциальной рефлексии меня выводит Петр:

 - Тысячу лет здесь не был, пойдемте к воде спустимся.

 - Пойдем.

 Мы спускаемся по пологому косогору, зеленеющему свежей травой; кое-где из ее зеленых косм пробиваются желтые цветки мать-и-мачехи. Садимся у воды прямо на известняковые плиты, что острыми клыками торчат из земли, гладкими белыми ступенями спускаются к воде.

 Река неспешно несет свои воды в известняковой расселине, на середине образуются завитки водоворотов, у берегов качаются пряди осоки, течением тащит коряги и прочий сор. Изредка плескает серебристая рыбка, бросая на солнце слепящий блик. Река была здесь всегда, за тысячи лет до нас, продолжит течь и после нас. Ее воды не запомнят всех людей, что когда-то бросали свои отражения на ее мутную гладь. Люди уйдут, река останется.


Еще от автора Алексей Викторович Ручий
Тотем

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Тролль

«Тролль» – первая книга об интернет-троллинге. Это психологический триллер, в центре которого история сетевого провокатора и интригана, однажды самого ставшего жертвой шантажа. Читателя ждет захватывающая история с непредсказуемым финалом, когда на кон оказывается поставлена не только жизнь главного героя, но и существование целого мира, зараженного «информационной чумой». Автором обыгрываются такие темы, как интернет-троллинг, «группы смерти», жизнь социальных сетей и интернет-зависимость.


Ком@

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Живодерня

Сборник контркультурных рассказов и жестокая повесть, давшая ему название. Все эти произведения объединяет одно: они посвящены абсурдности и тотальной жестокости бытия.


Наркопьянь

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Спецпохороны в полночь: Записки "печальных дел мастера"

Читатель, вы держите в руках неожиданную, даже, можно сказать, уникальную книгу — "Спецпохороны в полночь". О чем она? Как все другие — о жизни? Не совсем и даже совсем не о том. "Печальных дел мастер" Лев Качер, хоронивший по долгу службы и московских писателей, и артистов, и простых смертных, рассказывает в ней о случаях из своей практики… О том, как же уходят в мир иной и великие мира сего, и все прочие "маленькие", как происходило их "венчание" с похоронным сервисом в годы застоя. А теперь? Многое и впрямь горестно, однако и трагикомично хватает… Так что не книга — а слезы, и смех.


Черные крылья

История дружбы и взросления четырех мальчишек развивается на фоне необъятных просторов, окружающих Орхидеевый остров в Тихом океане. Тысячи лет люди тао сохраняли традиционный уклад жизни, относясь с почтением к морским обитателям. При этом они питали особое благоговение к своему тотему – летучей рыбе. Но в конце XX века новое поколение сталкивается с выбором: перенимать ли современный образ жизни этнически и культурно чуждого им населения Тайваня или оставаться на Орхидеевом острове и жить согласно обычаям предков. Дебютный роман Сьямана Рапонгана «Черные крылья» – один из самых ярких и самобытных романов взросления в прозе на китайском языке.


Автомат, стрелявший в лица

Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…


Сладкая жизнь Никиты Хряща

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Контур человека: мир под столом

История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.


Женские убеждения

Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.