Песни/Танцы - [11]

 От предложенной выпивки я не отказался, да парни мне и не дали бы. Дембель – святое. Я выпил пива. Разговорились.

 - А нас, прикинь, всех в один день призвали и в одну часть отправили, под Нижний, в стройбат. В один день и дембельнулись.

 - Везет вам…

 - А ты чего один? У вас что, питерских не служило?

 - Служили. Но они либо раньше уехали, либо еще в части, ждут своего часа.

 - Ага, понятно. А у нас все – лафа, гуляем!..

 Потом мы ходили курить и взяли еще пива. Время ускорилось, я больше не скучал – мурманские дембеля оказались веселыми и, в общем-то, хорошими ребятами.

 - А ты где служил?

 - Радистом в саперном батальоне танковой дивизии.

 - Чего-то у тебя сложно все…

 - Как уж определили.

 - А нас всех – прямиком в стройбат. Всю службу генералам дачи строили.

 - Бывает…

 - Главное, что проходит.

 - Это точно!

 За разговорами и выпивкой сорок минут пролетели незаметно. Парни начали собираться. Я спустился с ними на перрон.

 - Ну, давай, брат, удачно тебе доехать, - прощались со мной новые знакомые.

 - И вам, пацаны. Много не пейте.

 - Много не будем! Мало тоже! Дембель!

 - Ага.

 Мы распрощались. Мурманские сели на поезд, и через пять минут он отошел. Я посмотрел на часы: до моего поезда оставалось чуть больше получаса. Возвращаться в зал ожидания я не стал, остался на перроне. Взял себе еще пива.

 Один за другим от перрона отчаливали поезда, оглашая вокзал прощальными гудками. Мимо по-прежнему сновали люди, тени, их чемоданы и сумки. Я выкурил сигарету. Выпил пива. Купил сборник анекдотов, пробежал его глазами под фонарем. Потом выкурил еще сигарету.

 Полчаса пролетели незаметно. Мой поезд подали к перрону. Я выбросил журнал с анекдотами в урну, купил себе еще одну бутылку пива и пошел искать свой вагон. Сзади остался страдающий вечной бессонницей вокзал.

 Вагон нашел достаточно быстро – он был в хвосте поезда, то есть близко к началу перрона. Показал билет проводнику и прошествовал в полутемный плацкарт. Впереди меня шевелились мои невольные попутчики, медленно ползущие по проходу; те из них, чьи места оказались ближе к входу, уже раскладывали вещи. Я отыскал свое место – нижняя полка сбоку в середине вагона. Закинул сумку на самый верх и сел. Перевел дух.

 Полумрак вагона, шевеление движущихся людей, свет фонарей, разлитый по перрону за окном, другой поезд, замерший на путях по ту сторону платформы. Я снял китель и повесил его на вешалку, фуражку убрал на верхнюю полку, к сумке. Поставил на столик бутылку пива. Посмотрел на нее. Вздохнул. И вышел курить на перрон, время еще оставалось.

 Пахло особым вокзальным духом: углем, резиной, чем-то еще. Мимо продолжали сновать люди. Я ронял пепел в небольшую лужицу под ногами. Голова была тяжелой после бурного дня: сказывалась усталость, да и прошлая ночь с проводами в части и, как следствие, коротким сном. Выпью пиво и буду спать – решил я.

 Докурил и вернулся в вагон. До отправления оставалось минут пять. Пока меня не было, соседнее место заняла молодая девушка, лет восемнадцати-девятнадцати. Милая на вид. Сидела и смотрела в окно. Моя бутылка пива роняла блики от фонарного света, заползавшего сквозь стекло, на поверхность стола. Мне стало как-то неловко за нее, за бутылку пива.

 - Здравствуйте, - сказал я девушке, усаживаясь на свое место.

 - Здравствуйте, - тихо ответила она и продолжила смотреть в окно.

 Я поймал себя на том, что немного сконфужен. С чего бы вдруг? Мне стало еще более неловко. Отвык в армии от женского общества, отвык. Я поспешно придвинул бутылку с середины стола к себе и тут же открыл. Девушка бросила на меня короткий взгляд и сразу отвернулась к окну. Я сделал большой глоток.

 Поезд тронулся. Вагон нервно рванулся с места, качнулся, и перрон в окне пополз прочь. До свиданья, Москва, до свиданья! Я еду домой!

 Минут через пять по вагону пошла проводница – проверять билеты. Я достал свой из кармана кителя и положил на край стола. Проводница подошла, быстро взглянула в него, затем в билет моей соседки и пошла дальше. Я глотнул пива. За окном неслись заборы, депо, промышленные площадки с угрюмыми зданиями спящих цехов, скрюченными силуэтами башенных кранов и дымящими сигарами труб. Вдалеке мелькали высотки спящих микрорайонов. Где-то в сумраке проплыла подсвеченная снизу прожекторами Останкинская телебашня.

 Я взглянул на соседку: она убрала свой билет в сумку и достала оттуда книжку, название я не разглядел. Видимо, пока спать не собиралась. Я решил сходить в тамбур перекурить.

 В тамбуре стоял худой мужик в вязаном свитере и дымил папиросой «Беломора». Молча протянул мне зажигалку, увидев, что я достаю сигарету. Я прикурил и кивнул ему в знак благодарности.

 - На побывку? – спросил мужик.

 - Насовсем. Дембель.

 - Ну, поздравляю тогда, молодец!

 - Спасибо.

 Мужик докурил, потушил окурок в пепельнице, прилаженной к стене, и ушел в вагон. Я встал лицом к наружной двери и попытался разглядеть, что творится за маленьким замызганным стеклом. Но, к сожалению, ничего толком не увидел: снаружи царила тьма, лишь изредка разрываемая светом фонарей. Поезд выехал из столицы и разрезал пространство спящих пригородов.