песни мертвых детей - [102]

Шрифт
Интервал

— Мы знаем, чем вы занимаетесь, — сказала она.

Что это было — мое смятение или в ее голосе действительно звучал отчетливый нацистский лай?

— И мы знаем, что вы собираетесь сделать, — продолжала она.

Я молчал.

— Мы также знаем, что ты вовсе не плохой мальчик Судя по тому, что я слышала, ты вовсе не хотел, чтобы случилось такое.

— Я не знаю, о чем вы говорите, — ответил я.

Ну что ж, начал я достаточно храбро, но смогу ли продолжать в том же духе?

— Питер, — сказал командующий Команды СС, — понимаешь, все это очень-очень серьезно.

Разумеется, я понимал, что это очень-очень серьезно. Произошло вторжение. Что может быть серьезнее. На мгновение меня захлестнула беспомощность. Конечно, Сопротивление будет действовать и без меня, по крайней мере пока. Но хорошо бы передать весточку остальным.

— После того как мы закончим здесь, — сказала шпионка Альма, — мы отправимся к Эндрю, а затем к Полу. Если ты расскажешь нам, чем вы занимаетесь, нам будет проще принять верное решение.

Очевидно, изменница имела в виду их планы оборонительных действий. Я обязан был сохранить их в тайне — Совершенно Секретно. Я подумал об Архивах, тщательно спрятанных наверху. Я вспомнил о пожаре, из которого я их спас. Немыслимо, невозможно, чтобы теперь я с такой легкостью, с такой скоростью поддался на обман и предал своих соратников и наше общее дело.

— Я не знаю, о чем вы говорите, — сказал я.

Шпионка Альма и Бригадир СС в отчаянии переглянулись.

Меня обласкал слабый прилив надежды. Первая контратака проведена успешно.

Шпионка Альма встала. Мне стало ясно, что она в бешенстве, но ей не хотелось, чтобы я понял, что она в бешенстве. Именно такой мне и хотелось ее видеть: более слабого положения для взрослого человека не существует. Если бы я еще чуть-чуть постарался, она бы пришла в такую ярость, что вообще потеряла бы способность говорить.

Бригадир СС жестом приказал шпионке Альме выйти вместе с ним из кухни. На страже остался один офицер СС, звания его я не знал.

Почти сразу же в кухню впустили мать с отцом.

— Ты должен им сказать, — сказала мать. — Что бы ты ни сделал, мы все равно тебя любим и мы простим тебя за это, обещаю, но ты должен им сказать.

— Слушай хорошенько, что мама говорит, — добавил отец.

Подослать родителей — давняя тактика допроса, но отнюдь не та, что может сломить столь опытного солдата, как я. Молчание. Я просто сидел, скрестив на груди руки, опустив глаза.

Вернулся Бригадир СС. Приказал подчиненному:

— Отведи его в школу. Девчонка с бабкой и дедом уже там. А мы приведем остальных двоих.

Я упал духом: они схватили Миранду. И, судя по тому, о чем проговорился Бригадир, вполне возможно, что их уже принудили к сотрудничеству. От Берта и Эстель я ничего особенного не ждал. Они всего лишь гражданское население.

Эсэсовец отвел меня наверх и стоял у дверей, пока я снимал пижаму и одевался.

Я размышлял, сколько у меня шансов на успешное бегство. Имелась лишь одна возможность: прыжок из окна второго этажа, а затем бросок в заросли крапивы. Даже в самом худшем случае это может стать отвлекающим маневром: у лейтенанта Юга и сержанта Севера появится время на то, чтобы осуществить побег и начать действовать. Но поскольку они ничего не узнают, то вряд ли воспользуются выигранным временем.

Я оставил эту мысль и принялся надевать форму Команды. Одеваясь, я постарался спрятать на себе как можно больше снаряжения и оружия. В сапог сунул швейцарский армейский перочинный нож В нагрудный карман положил металлическую пилку для ногтей и кусок веревки. В носки запихнул пару спичек и полоску наждачной бумаги. Я чувствовал, как она царапает мне лодыжку.

— Что ты там копаешься? — спросил эсэсовец.

Напоследок в передний карман брюк я положил финку. Это была приманка — если меня обыщут, ее найдут первой и, возможно, дальше искать не станут.

Экипировавшись таким образом и собравшись с духом, я вышел из спальни, позволил отвести себя вниз, запихнуть в гестаповскую машину и отправить в лагерь для интернированных.

iii

Шпионка Альма и Бригадир СС продвигались к дому сержанта Севера. Там все лежали в постелях. Именно это обстоятельство пошло на пользу сержанту Северу, когда он, как и мать с отцом, проснулся от стука фашистов. (Ни единый дружеский кулак никогда не колотил по этой двери: все посвященные и близкие знали, что в этом доме пользуются лишь боковым входом.)

Отец сержанта Севера, генерал-майор Север, спустился в халате и шлепанцах. Север подкрался к лестничной площадке. Он услышал вражьи голоса. Они требовали пустить в дом, к нему в спальню. Как и следовало ожидать, среагировал Север мгновенно. Он бросился к себе в Орлиное гнездо, схватил форму и швырнул ее в окно. Затем тихо и осторожно он двинулся тем самым путем, какой использовал его отец, после того как сделал с крыши несколько снайперских выстрелов. Никогда прежде Север не опробовал этот опасный спуск. Будь у него выбор, он не пошел бы этим путем босиком, в сырое и промозглое утро в разгар зимы. Но время значило слишком много.

Он слышал, как отец внизу кричит

— Убирайтесь! Вон из моего дома!

Сколь желанной ни была эта задержка, сержант Север не мог позволить, чтобы его схватили.


Еще от автора Тоби Литт
Эксгумация

«Эксгумация» — превосходный психологический триллер одного из наиболее ярких представителей современной британской прозы. Роман, написанный Тоби Литтом в 2000 году, стал бестселлером в Великобритании и многих других странах. Главный герой книги, Конрад, подвергается нападению киллера в момент встречи со своей подругой-моделью Лили в фешенебельном лондонском ресторане. Лили погибает, сам Конрад оказывается в коме. Как только силы возвращаются к нему, он, с умением искушенного опытом детектива, начинает свое собственное расследование.


Рекомендуем почитать
Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.