Песни и стихи. Том 1 - [7]
Что же это, братцы, не видать мне, что ли
Ни денёчков светлых, ни ночей безлунных?
Загубили душу мне, отобрали волю,
А теперь порвали серебряные струны.
ГОРОД УШИ ЗАТКНУЛ
Город уши заткнул и уснуть захотел,
И все граждане спрятались в норы.
А у меня в этот час ещё тысяча дел,—
Задёрни шторы и проверь запоры.
И пускай сторожит тебя ночью лифтёр,
И ты свет не гасил по привычке,
Я давно уже гвоздик к замочку притёр,
Попил водички и забрал вещички.
Ты увидел, услышал, как листья, дрожат
Твои тощие, хилые мощи…
Дело сделал своё я — и тут же назад,
А вещи тёще в Марьиной Роще.
А потом до утра можно пить и гулять,
Чтоб звенели и пели гитары.
И спокойно уснуть, чтобы не увидать
Во сне кошмары, мусоров и нары.
Когда город уснул, когда город затих,
Для меня лишь начало работы.
Спите, граждане, в тёплых квартирках своих,
Спокойной ночи, до будущей субботы.
Только зря — не спасёт вас всех крепкий замок.
Вы уснёте спокойно в своём доме,
Потому что я вышел сегодня на скок,
А Колька Тёмин на углу на стрёме.
ТО БЫЛА НЕ ИНТРИЖКА
То была не интрижка,
Ты была на ладошке,
Как прекрасная книжка
В грубой суперобложке.
Я влюблён был, как мальчик,
С тихим трепетом тайным
Я листал наш романчик
С неприличным названьем.
Были слёзы, угрозы
Всё одни и всё те же,
В основном была проза,
А стихи были реже.
Твои бурные ласки
И все прочие средства —
Это страшно, как в сказке
Очень раннего детства.
Я надеялся втайне,
Что тебя не листали.
Но тебя, как в читальне,
Слишком многие брали.
Не дождаться мне мига,
Когда я с опозданьем
Сдам с рук на руки книгу
С неприличным названьем.
РЫЖАЯ ШАЛАВА
Что же ты, зараза, бровь себе подбрила,
Ну для чего надела, падла, синий свой берет?
И куда ты, стерьва, лыжи навострила?
От меня не скроешь ты в наш клуб второй билет.
Знаешь ты, что я души в тебе не чаю,
Для тебя готов я днём и ночью воровать.
Но в последне время, чтой-то замечаю,
Что ты стала мине слишком часто изменять.
Если это Колька или даже Славка,—
Супротив товарищей не стану возражать,
Но если это Витька с Первой Переяславки,
Я ж те ноги обломаю, в бога душу мать.
Рыжая шалава, от тебя не скрою,—
Если ты и дальше будешь свой берет носить,
Я тебя не трону, я в душе зарою
И прикажу залить цементом, чтобы не разрыть.
А настанет лето, ты ещё вернёшься,
Ну а я себе такую бабу отхвачу,
Что тогда ты, стерьва, от зависти загнёшься,
Скажешь мне: «Прости!» — А я плевать не захочу.
А НУ-КА, ПЕЙ-КА, КОМУ НЕ ЛЕНЬ
А ну-ка, пей-ка, кому не лень,
Вам жизнь — копейка, а мне — мишень.
Который в фетрах, давай на спор —
Я на сто метров, а ты — в упор.
Не та раскладка, но я не трус.
Итак, десятка — бубновый туз.
Ведь ты же на спор стрелял в упор,
Но я ведь снайпер, а ты — тапёр.
Куда вам деться, мой выстрел — хлоп:
Девятка в сердце, десятка в лоб…
И чёрной точкой на белый лист
Легла та ночка на мою жизнь.
ТАТУИРОВКА
Не делили мы тебя и не ласкали,
А что любили, так это позади.
Я ношу в душе твой светлый образ, Валя,
Алёша выколол твой образ на груди.
И в тот день, когда прощались на вокзале,
Я тебя до гроба помнить обещал.
Я сказал: «Я не забуду в жизни Вали».
— А я тем более, — мне Лёша отвечал.
И теперь реши, кому из нас с ним хуже,
И кому трудней, попробуй, разбери —
У него твой профиль выколот снаружи,
А у меня душа исколота внутри.
И когда мне так уж тошно, хоть на плаху,—
Пусть слова мои тебя не оскорбят —
Я прошу, чтоб Лёша расстегнул рубаху,
И гляжу, гляжу часами на тебя.
Но недавно мой товарищ, друг хороший.
Он беду мою искусством поборол:
Он скопировал тебя с груди у Лёши
И на грудь мою твой профиль наколол.
Знаю я, своих друзей чернить неловко.
Но ты мне ближе и роднее от того.
Что моя, верней, твоя татуировка
Много лучше и красивше, чем его.
ЕСЛИ Б ВОДКА БЫЛА НА ОДНОГО
Если б водка была на одного, как чудесно бы было,
Но всегда выпивать на троих,
Но всегда покурить на двоих,
Что же на одного? На одного колыбель и могила.
От утра и до утра
Раньше песни пели.
Как из нашего двора(Припев)
Все поразлетелись
Навсегда, кто куда,
На долгие года.
Говорят, что жена на одного, споконвеку так было,
Но бывает жена на двоих,
Но бывает, она на троих,
Что же на одного? На одного колыбель и могила.
Припев
Сколько ребят у нас в доме живёт,
Сколько ребят в доме рядом.
Сколько блатных мои песни поёт,
Сколько блатных ещё сядут
Навсегда, кто куда,
На долгие года.
Я В ДЕЛЕ, И СО МНОЮ НОЖ
Я в деле, и со мною нож, и в этот миг меня не трожь.
А после я всегда иду в кабак.
И кто бы что ни говорил, я сам добыл и сам пропил,
И дальше буду делать точно так.
Ко мне подходит человек и говорит: «В наш трудный век
Таких, как ты, хочу уничтожать».
А я парнишку наколол — не толковал, а запорол,
И дальше буду так же поступать.
А хочешь мирно говорить — садись за стол и будем пить.
Вдвоём мы потолкуем и решим.
А если хочешь так, как он — у нас для всех один закон,
И дальше он останется таким.
РЕБЯТА, НАПИШИТЕ МНЕ ПИСЬМО
Мой первый срок я выдержать не смог.
Мне год добавят, а может быть, четыре.
Ребята, напишите мне письмо,
Как там дела в свободном вашем мире!
Что вы там пьёте? Мы почти не пьём.
Здесь только снег при солнечной погоде.
Ребята, напишите обо всём,
А то здесь ничего не происходит!
Мне очень, очень не хватает вас,
Хочу увидеть милые мне рожи!
Роман «Черная свеча», написанный в соавторстве Владимиром Семеновичем Высоцким и Леонидом Мончинским, повествует о проблеме выживания заключенных в зоне, об их сложных взаимоотношениях.
Проза поэта – явление уникальное. Она приоткрывает завесу тайны с замыслов, внутренней жизни поэта, некоторых черт характера. Тем более такого поэта, как Владимир Высоцкий, чья жизнь и творчество оборвались в период расцвета таланта. Как писал И. Бродский: «Неизвестно, насколько проигрывает поэзия от обращения поэта к прозе; достоверно только, что проза от этого сильно выигрывает».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Без свободы я умираю», – говорил Владимир Высоцкий. Свобода – причина его поэзии, хриплого стона, от которого взвывали динамики, в то время когда полагалось молчать. Но глубокая боль его прорывалась сквозь немоту, побеждала страх. Это был голос святой надежды и гордой веры… Столь же необходимых нам и теперь. И всегда.
В этот сборник вошли произведения Высоцкого, относящиеся к самым разным темам, стилям и направлениям его многогранного творчества: от язвительных сатир на безобразие реального мира — до колоритных стилизаций под «блатной фольклор», от надрывной военной лирики — до раздирающей душу лирики любовной.
В книге рассказывается о первом космонавте планеты Юрии Алексеевиче Гагарине, об истории космонавтики и ее нынешнем дне, о мужестве и героизме покорителей космоса, о космических проектах, об интересных гипотезах ученых.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.