Песни чёрного дрозда - [39]

— Привет, мужики, — сказал Молчанов, ногой подвинул к себе стул и сел. — У вас что, семинар? Опытом делимся?

Наверное, он не сумел скрыть своего раздражения, голос выдал его, и лесники не решили, как себя держать и что отвечать. Они не знали Молчанова, все трое были новенькими.

— Да вот, ждём лесничего, байки рассказываем, — сказал наконец самый находчивый.

— А чего вам лесничий?

— А ведь мы с тобой знакомцы, турист… — Дядя Алёха обрёл все же дар речи и даже позволил себе улыбнуться в подстриженную бородку. — Это ведь ты сидел со мной на речке, на Курджипсе, а? Ты, ты, память у меня дай бог… Здорово, значит. Какими судьбами в эти края?

— Здорово, Бережной. Не ошибся. Видать, и ты сюда на работу прибыл? — Молчанов не ответил, какими судьбами сам он здесь. Возмущение охватило его. Значит, все же оформили этого бородача, раз он заявился на Южный кордон, значит, вопреки протесту, лесником сделали. Кто же оформил? Уж, конечно, не директор заповедника.

Дядя Алёха, видать, смекнул, что не туристские тропы привели в заповедник этого молодого человека. Совсем другим, смиренным голоском он сказал:

— По воле начальства, уважаемый товарищ. Теперь я, значит, тоже лесником. При деле, стало быть, нахожусь. А вы, если не секрет?

И впился зоркими глазками в лицо Молчанова.

Опять Александр не ответил, сказал совсем о другом:

— Впервые слышу, чтобы лесная стража заповедника вела разговор об охоте на медведей. Это что же, новые ваши обязанности — делиться опытом, как бить медведей? Впрочем, у дяди Алёхи в этом деле практика огромная, может поделиться. Как-никак сто тринадцать медведей.

Бережной огладил бородку, дотронулся до усов. Пожалуй, он не знал, как дальше себя вести. Черт его знает, кто это такой, вдруг заповедное начальство? Вздохнул, с недоумением посмотрел на тлеющую самокрутку в руке и расчётливо сказал:

— Окромя всего прочего, прихвастнул я в тот день, мил человек. Давно завязано, и без приказа на то — ни-ни… Дисциплина!

— А с приказом?

— Ну если так… Им видней. Дядя Алёха могёт и вспомнить старое, рука, конешно, не дрогнет.

Вошёл новый человек, в кителе и фуражке лесничего.

— Молчанов? — Он протянул руку. — Будем знакомы. Коротыч Иван Лаврентьевич, лесничий. Недавно сменил Таркова. Мне говорили, что вы должны прибыть в наш отдел. Как на перевалах?

Александр знал, что Тарков вскоре должен идти на пенсию, но с Коротычем ещё не встречался.

Они ушли в кабинет лесничего, оставив Бережного и двух других лесников размышлять и строить всяческие догадки.

— Не нравятся мне эти новички, — без всякой дипломатии сказал Молчанов лесничему. — Сидят, охотничьи байки рассказывают, хвастаются, как зверя били. Почему вы приняли Бережного? Это же старый браконьер, его и близко к заповеднику подпускать нельзя!

— Приказали — и принял. — Взгляд Коротыча внезапно похолодел. — Если у вас там, в конторе, какие-то нелады с высшим начальством, то моё дело проще: подчиняться распоряжениям вышестоящего. Я тоже, знаете ли, не хочу неприятностей. Велено зачислить Бережного — зачисляю, тем более, что штат у меня далеко не полный. Прикажут разогнать — разгоню.

Было что-то в этом человеке жёсткое, прямолинейное, чувствовалось, что привык к простому повиновению. Несомненно, Коротыч любил точные приказы и не скрывал этого. Может быть, потому не получился у Молчанова разговор по душам с новым лесничим. Слишком неродственные души.

Коротыч деликатно спросил:

— Чем займётесь у нас? Какая помощь требуется?

— Проверю дневники у лесников, похожу по кабаньим тропам. Ваших лесников попрошу помочь мне пересчитать рогачей на осеннем гоне. У нас есть давнее желание показать северному стаду дорогу на южные склоны. Отдушина на случай долгой бескормицы. Вот этим и займусь.

— Жить где будете? У нас в отделе?

— Слишком далеко от леса. Лучше на кордоне Ауры. Оттуда ближе ходить на пастбища.

Коротыч заколебался. Именно там находился охотничий дом. Но отказать научному сотруднику он не решился, хотя Капустин и сказал ему, что «посторонние на Ауре сейчас нежелательны». Молчанов все-таки не посторонний, а сотрудник научного отдела. От него нельзя скрыть.

— Ладно, можно и на кордоне, — без особого энтузиазма согласился он. — У лесника Семёнова, например.

Дом лесника Семёнова стоял всего в километре от охотничьего дома.

Молчанов усмехнулся, и Коротыч заметил это.

— Высоких гостей ждём, — пояснил он с каким-то вызовом, словно хотел, чтобы у научного сотрудника не оставалось никаких сомнений относительно охотничьего дома.

— Потому и Бережного приняли? Обслуживать гостей?

Лесничий нахмурился. Чётко сказал:

— Приказали — принял. Возможно, и потому. Капустину видней. Гости, как мне объяснили, это учёные из разных ведомств. Им нужны опытные проводники.

Коротыч подождал, не спросит ли Молчанов ещё чего. Был он немного старше Александра, подтянутый, строгий, словно раз и навсегда застёгнутый на все пуговицы. Улыбка не озаряла его сухое, длинноносое лицо с упрямым тонкогубым ртом. Не повезло заповеднику. Только сейчас Александр понял особую тревогу Бориса Васильевича. Коротыч любил службу, но, кажется, не очень любил природу. В этом была его беда. И беда заповедника.