Песнь волчьей крови - [2]
По моим негласным подсчетам, в нашем классе только я, серая мышка Кейт и недотрога Молли оставались девственницами, но даже у Кейт и Молли уже был опыт с поцелуями. Когда моя мать узнала, что девяносто восемь процентов моих одноклассниц уже живут половой жизнью, она всерьез обеспокоилась тем, что её дочь «отстает» от остальных. Что значит отстаю?! В чем?! Не важно… Уже спустя неделю после фестиваля воздушных змеев, я шагала рядом с Генри в сторону кафе-мороженого, так как моя мать, узнав, что я в очередной раз решила отказаться от встречи с голубоглазым блондином из-за внеочередного желания поднатаскаться по матанализу, буквально вытолкнула меня из квартиры. Она переживала. Всегда. По любому поводу, связанному со мной. Так что, когда она не переживала о моём преждевременном интеллектуальном развитии, она начинала трястись над моей «стагнацией» в половой жизни.
Генри мне нравился, но, по-видимому, маме он нравился куда сильнее. Почти каждый вечер она спрашивала меня о голубоглазом блондине, а когда понимала, что я не горю желанием о нем говорить, начинала говорить о нем сама, пересказывая мне давно известные факты из жизни парня. Больше всего ей нравилось говорить о его обучении в университете Брунеля, где он изучал азы международного бизнеса, и о том, что парень всего на четыре года старше меня (что, по сугубо личному мнению моей матери, было отличным параметром для начала взаимоотношений между парнем и девушкой).
В том, что Генри питает ко мне чувства, у меня не было сомнений. Ни у кого не было. Для того чтобы это понять, достаточно было изучить его подписи под десятью нашими совместными фотографиями, которые он выложил в своем аккаунте. Например, фотография, на которой мы стоим на пляже, полубоком к камере, подписана Генри как «#СчастьеБлизко», а на фотографии, где мы сидим в компании его друзей в Макдональдсе, дорисованная стрелка справа от моей головы гласит «Обладательница самых красивых глаз». Генри мне нравился, и, чего таить, он был весьма симпатичен, вот только я не чувствовала «бабочек в животе», о которых моя мама так много мне рассказывала.
На этих выходных Генри должен приехать в город, и у нас уже намечена встреча в Хампдене[2], но, почему-то, меня это не заставляет прыгать до потолка. Предчувствие того, что на сей раз у меня не удастся предотвратить очередную попытку Генри совершить, первый для нас и отдельно для меня, поцелуй, заставляло меня сомневаться в том, что я действительно хочу целоваться с этим голубоглазым красавцем. Хотя все его друзья и, благодаря его брату — моему однокласснику, все мои друзья считали нас парой, я всё еще не могла понять того, как я умудрилась начать с кем-то отношения и даже не осознать этого. Эти отношения не казались мне скоростным локомотивом, с которого я не могла спрыгнуть, не переломав себе кости. Скорее они напоминали мне дебри, и чем дальше я в них заходила, тем больше запутывалась. Я терпеливо ожидала бабочек в животе и звёздочек в голове, но они не появлялись, что заставляло меня всерьез сомневаться в том, что я действительно влюблена. Прежде я никогда не влюблялась, поэтому не могла пойти по принципу сравнения — сравнивать было не с чем.
В итоге, я пришла к выводу о том, что этот красивый блондин мне очень нравится, но не более того. И уже в эти выходные мне предстоит либо наверняка приобрести себе парня посредством поцелуя, либо, наконец, избавиться от этой головной боли. Не знаю почему, но я разрывалась между двумя этими вариантами, так как и первый, и второй с одинаковой силой манили меня на свою сторону.
Проблема № 3. Благотворительная вечеринка в поддержку начинающей местной поп-группы «Мармеладный Шоколад».
Когда Мэдисон подошла ко мне в раздевалке после очередной тренировки, я думала, что она снова попросит помочь ей отработать нападающий удар мячом, но всё оказалось куда хуже. Девушка протянула мне листовку, на которой, из трех силиконово-пластических див, я смогла узнать её старшую сестру. Мэдисон была отличной девчонкой, выкладывающейся на тренировках на все сто, наверное, поэтому, как капитан команды, я не смогла отказать ей и в итоге сама не поняла, как дала своё обещание прийти на благотворительную вечеринку «Мармеладного Шоколада». В результате Мэдисон была на седьмом небе от моего согласия, а я была где-то между небом и землей, стараясь улыбаться как можно более ровно. Уже позже я узнала о жестком дресс-коде и о том, что мне будет сложно его соблюсти.
В школе я была первой нарушившей негласное правило ношения девушками юбок. Наш лицей отличался красивой школьной формой бордового цвета, которая мне всегда безумно нравилась. Парни носили пиджаки с черными брюками, девушки же сочетали с пиджаками юбки в клетку, но неотъемлемой и моей самой любимой частью наших костюмов был клетчатый галстук. Я никогда не стремилась к мужеподобной красоте, о чем ярко свидетельствовали мои густые, темные, почти черные волосы длиной ниже лопаток, и тем более, я никогда не задумывалась о феминизме, но когда два года назад идиот из параллельного класса задрал моей однокласснице юбку, я не на шутку взбунтовалась. Уже спустя неделю после произошедшего, я, в серьезных дебатах с администрацией лицея, добилась официального разрешения на ношение девушками брюк, а еще через месяц большая часть лицеисток забросила свои короткие юбчонки в дальние полки школьных шкафов. Естественно о моем относительном подвиге, который я считала всего лишь выражением собственного мнения, написали в школьной газете, но позже сюжет перетек на первую полосу региональной прессы, после чего мне пришлось отказываться от предложений официально представлять права феминисток, подростковых сексуальных меньшинств и брошенных собак. Наверное, мне только защиту прав потребителей не предлагали возглавить.
Глория Пейдж всю жизнь стремилась вырваться из провинциального городка, чтобы в итоге добровольно в него вернуться. У Глории всегда были цели, которых она непременно достигала, и она наверняка знала, чего хочет от своей жизни. Неожиданно для самой себя ей приходится изменить русло своей целеустремленности, определяющее её будущее. Карьера терапевта откладывается на неопределенный срок для поиска работы в глухом городке. Долгое время не окончившая университет студентка не может найти себе место, пока однажды удача не улыбается девушке кривой улыбкой.
Продолжение истории «Один год жизни». Глория забывает смысл слова «целеустремленность», которое прежде определяло её судьбу. Именно благодаря этому слову она однажды вырвалась из провинциального городка, именно благодаря ему она вернулась обратно, именно благодаря ему она познакомилась с Мартином и именно благодаря ему с ней произошло то, что произошло… Целей больше нет. Ни одной… Восстановление Глории проходит тяжело и со временем выясняется, что никакого восстановления вовсе нет. Время, проведенное с Мартином, кажется туманной дымкой прошлой жизни, все связи с которой решительно оборваны… Но оборваны только со стороны Глории.
За считанные месяцы жизнь Таши производит оборот в 180º. То, что прежде казалось нереальным, обращается в правду, то, что когда-то было утеряно навсегда, возвращается сквозь боль, то, чего она могла бояться больше всего, случается и это невозможно исправить. Впервые Таша оказывается ни к чему не подготовленной. Обстоятельства заставляют её либо отрекаться от того, что прежде имело для неё смысл, либо страшиться того, что обещает ей будущее. Смирение перед неизбежным и принятие происходящего облегчают её ношу, и Таша, как поистине сильный человек, начинает обретать баланс в вихре необратимых перемен, но последняя перемена становится фатальной.
Теа продолжает борьбу за свою жизнь. Теперь ей приходится противостоять не только внешней опасности, но и бороться с собственным разумом. Она больше никому не может доверять, особенно тем, кому ей больше всего хотелось бы верить. Ответы на терзающие вопросы даны, но сразу же утеряны, близкие люди обременены старыми тайнами, новые связи становятся слишком опасными. Иллюзии выбора больше не существует: выбор уже сделан, но он не принадлежит Тее. Цена же чужих решений оказывается слишком высокой. За право на жизнь ей придётся бороться с сильнейшими.
Кантон-А — одна из изолированных областей Дилениума. Он является не только самым бедным, но и самым опасным для жизни среди прочих Кантонов. В «А» живет семья из двух человек — Эльфрик и его племянница Теа. Несмотря ни на что, эти двое нашли возможность контролировать бедственную ситуацию выживания в столь суровом месте. Играя с огнем, они выживают в Кантоне-А год за годом, но отлаженный механизм идеально работает лишь до тех пор, пока не наступает время Церемонии Отсеивания, проходящей в Кантонах раз в пятилетие… Содержит нецензурную брань.
Камилла была долгожданным ребенком в семье, но еще в глубоком детстве потеряла обоих родителей. На воспитание девочку взяла тётка, и со временем между ними образовались «терпимые» отношения, основанные на безразличии друг к другу. После окончания школы Камилла хочет уехать в столицу, но неожиданно обнаруживает в доме своей тетки страшную находку. Девушка понимает, что эта находка обязательно лишит её жизни, если она ослабит над ней контроль, но она также осознает, что не в силах уничтожить найденное. Вскоре прошлое девушки открывается с новой стороны, и Камилла узнает, что на самом деле она не круглая сирота, а брошенный в детстве ребенок…
Он мечтал намыть золота и стать счастливым. Но золото — это жёлтый бес, который всегда обманывает человека. Кацап не стал исключением. Став невольным свидетелем ограбления прииска с убийством начальника артели, он вынужден бежать от преследования бандитов. За ним потянулся шлейф несчастий, жизнь постоянно висела на волосок от смерти. В колонии, куда судьба забросила вольнонаёмным мастером, урки приговорили его на ножи. От неминуемой смерти спасла Родина, отправив на войну в далёкую Монголию. В боях на реке Халхин-Гол он чудом остался жив.
Жизнь подростков отличается: кто-то дружит со своими родителями, кто-то воюет, у кого-то их и вовсе нет, кто-то общительный, кто-то тихоня. Это период, когда человек уже не ребенок, но и не взрослый, период сотворения личности, и у каждого этот переход происходит по-разному: мягко или болезненно. Фахри – подросток с проблемами: в семье, школе, окружении. Но у него есть то, что присуще не всем его – понимание того, что нужно что-то менять, так больше продолжаться не может. Он идет на отчаянный шаг – попросить помощи у взрослого, и не просто у взрослого, а у школьного психолога.
Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.
Дример — устройство, позволяющее видеть осознанные сны, объединившее в себе функционал VR-гаджетов и компьютерных сетей. В условиях энергетического кризиса, корпоратократии и гуманистического регресса, миллиарды людей откажутся от традиционных снов в пользу утопической дримреальности… Но виртуальные оазисы заполонят чудища, боди-хоррор и прочая неконтролируемая скверна, сводящая юзеров с ума. Маркус, Виктор и Алекс оказываются вовлечены в череду загадочных событий, связанных с т. н. аномалией — психокинетическим багом дримреальности.
В Центре Исследования Аномалий, в одной из комнат, никогда не горит свет. Профессор Вяземский знает, что скрывается за ее дверями. И знает, как мало времени осталось у человечества. Удастся ли ему найти способ остановить аномалии, прежде чем они поглотят планету? И как быть, если спасти мир можно только переступив законы человечности?
После неудавшегося Апокалипсиса и изгнания в Ад Сатана забирает с собою Кроули, дабы примерно его наказать — так, как это умеют делать в Аду, — а Азирафаэль не собирается с этим мириться и повышает голос на Господа. Рейтинг за травмы и медицинские манипуляции. Примечание 1: частичное AU относительно финала событий на авиабазе. Примечание 2: частичное AU относительно настоящих причин некоторых канонных событий. Примечание 3: Господь, Она же Всевышний, в этой Вселенной женского рода, а Смерть — мужского.