Песнь волчьей крови - [18]

Когда Констанс подъехала к нашему дому на своем стареньком шевроле, я уже успела позавтракать, покормить Гангстера и прийти в полную боевую готовность. Взяв с собой портфель, и еще раз перепроверив спортивную форму, я вышла из дома, захлопнув дверь прямо перед носом полусонного пса. Интересно, Джонатан вообще его прогуливает?

— Приветствую тебя, чувиха, — протянув мне кулак, ухмыльнулась знакомая Джордана. Констанс была латиноамериканкой, отдаленно напоминающей актрису из «Форсажа», и ей было примерно около тридцати пяти лет. Она была из того типа женщин, которые могли за себя постоять и у которых зачастую мужественности было куда больше, чем у многих мужчин. Её черные волосы, длинной чуть ниже плеч, были собраны в тугой низкий хвост, а смуглая кожа блестела даже при утренней серости. Констанс была достаточно подкаченной, и я почти была уверена в том, что она занималась каким-то видом боевых искусств.

— Привет, — улыбнувшись, стукнула её кулак своим я.

— Джо, не затыкаясь, говорил о тебе всю прошлую неделю, — заведя машину, начала разговор женщина. Я удивилась её словам, вспомнив о том, что Джордан забыл упомянуть о моем существовании школьному руководству. — Он всё трындел и трындел о том, что к нему едет племянница и что он типа сильно переживает о том, что она вся такая одаренная забредет в эту глушь и начнет депрессивничать, как всякий сопливый подросток в семнадцатилетнем возрасте… Ну, ты понимаешь, о чем я, — выводя в воздухе пальцами, не отрывалась от руля Констанс. — Так как, уже началось?

— Что?

— Критические дни — длиною в год.

— Стараюсь оттянуть этот момент.

— Детка, это Грей Плэйс — ты либо охрененно его полюбишь, как я, либо какие бы таблетки от менструации ты не принимала — рано или поздно твой организм начнет пускать кровь. Поверь мне, как коренной жительнице этого захолустья — я дело говорю.

— Значит, мне необходимо полюбить это место.

— Просто позарез. Без вариантов. Приходи с Джо в мой кафе-бар, который всё же больше бар, нежели кафе. Я накормлю тебя отменной олениной и напою лучшим пивом.

— Мне еще только семнадцать.

— Тогда приходи без Джо, и я налью тебе чего-нибудь покрепче, — игриво ударила меня кулаком в плечо горячая женщина.

— Ты нечто, — засмеялась я.

— Мы женщины, детка. Женщины все нечто. Некоторые — нечто необыкновенное, некоторые — нечто длинноногое, некоторые — нечто страшное, а некоторые — нечто страшно длинноногое. Я — нечто мужеподобное, а ты — нечто мозговитое. И это куда лучше, чем комплект из двух сисек на ходулях. Мы тётки, детка. Мы априори сильные.

— Было приятно познакомиться, — уже вылезая из машины, улыбалась я.

— Ты там это… Не дерзи преподам, не мути с ботанами и не шманай хулиганов.

— Можно было и без этого наставления, — засмеялась я.

— Я именно такими словами провожу инструктаж своему десятилетнему ковбою.

— Предположу, что ему повезло с матерью.

— Да я ваще золотце, — жуя жвачку, широко заулыбалась женщина.

Мне стало легче. Словно отпустило. На сей раз, я сидела исключительно на последних партах и рисовала в своем блокноте сов, которыми буквально кишел этот город — за утро я увидела сразу трех их представителей, по очереди прилетающих на клен возле моего окна. Рисование — единственное, что позволяло мне полностью отвлечься от жестокой реальности, и единственное, что получалось у меня лучше, чем игнорирование истории о том, как человечество последовательно пришло к логическому выводу о том, что Земля — твою ж мать! — круглая.

После математики мы с Лесли встретились в столовой. Девушка была в середине очереди, а я в её конце, так что на сей раз мне пришлось принять её желание сесть в самом темном уголке столовой. Я отправилась за стол к Лесли, держа перед собой поднос со стаканом молока и рисовой кашей, и вскоре вокруг нас снова образовалась толпа вчерашних знакомых, которые привели с собой еще пару новичков. В итоге нам всё же пришлось пересесть за более просторный стол, отчего Лесли вся сжалась в комок смущения. Мне даже стало жаль её.

В итоге наша компания стала одной из немногих, которая задержалась в столовой до самого звонка. Как только режущий душу звон раздался, все буквально сорвались со своих мест и побежали к выходу. Взяв свой поднос с недопитым молоком, я резко развернулась и сиюсекундно врезалась в проходящего мимо парня. Молоко удачно разлилось по подносу, ни каплей не попав ни меня, ни пострадавшего от моей невнимательности юношу. Мы одновременно произнесли «прости», только я сделала это сконфуженно, в то время как парень произнес это уверенно. Подняв глаза, я встретилась взглядом с темноволосым незнакомцем, обладающим весьма неплохими карими глазами. Он был всего на пару сантиметров выше меня, и его внушительная мышечная масса заставляла меня думать, что он двадцатилетний студент, но никак не ученик старшей школы. Зависнув на мгновение над мыслью о том, кто же он такой, я вернулась к реальности лишь после того, как парень попытался забрать у меня поднос с разлившимся молоком.

— Нет… — оттянула поднос обратно к себе я. — Я справлюсь. Мне пора, — посмотрев на часы, висящие над выходом из столовой, заторопилась я.