Песнь Сорокопута - [79]

Я стоял, ошарашенно уставившись на него. Оливер и намёка не давал, что может быть жестоким по отношению к кому-либо. Он сомкнул пальцы на шее Клива и сжал, отчего Клив прошипел:

– Иди в жопу, сукин сын.

– Оливер, стой. – Я схватил его за руку, но Оливер к этому времени разжал пальцы, позволив Кливу вдохнуть.

– Готье, ты классный парень, но я не выношу таких, как он. – Поднявшись, Оливер презрительно посмотрел на Клива и небрежно перешагнул через него. – Раз его не учили манерам в семье, то я готов лично помыть ему рот.

– Ты его чуть не задушил, – обвиняюще бросил я.

– Да ладно тебе, – миролюбиво проговорил он, подставив ладонь под сенсорный дозатор с жидким мылом. – Всё было под контролем. Что вы тут вообще устроили? Дуэль? – мимоходом расспрашивал Оливер.

– Не то чтобы дуэль. Я хотел поговорить с ним насчёт Леона. Он его постоянно оскорбляет.

– Я смотрю, разговор удался, – развеселился Оливер. – Эй, Клив, не трогай больше Леона, ладно?

– Да пошёл ты, ублюдок! – прокричал Клив, пытаясь подняться.

– Я так и думал, – задумчиво кивнул Оливер. – Я готов вынести многое, но не терплю невежества и хамства. А от нецензурной лексики мне хочется закопать человека заживо, – объяснял Оливер. Он подошёл к Кливу и показал ему ладонь с жидким мылом: – Ещё одно слово, и это окажется у тебя во рту.

– Да ты чокнулся, сукин сын, – огрызнулся в ответ Клив.

– Я предупреждал. – Оливер свободной рукой схватил его за волосы и силой приподнял голову. Клив приоткрыл рот и взвыл от боли. Брум моментально запихнул ему в рот мыло и сжал челюсти. Клив забился в его руках, пытаясь выплюнуть мыло, но Оливер крепко держал его. У Клива не было возможности сплюнуть. По его губам потекли мыльные слюни. Выглядел он жалко. – Ты будешь хорошим мальчиком, Клив, и больше не тронешь Леона, договорились? – доброжелательно продолжал Оливер, при этом всё его тело так и пылало агрессией.

– Достаточно! – крикнул я, заметив, что Клив сейчас сглотнет. Оливер отпустил его и поднялся, поправляя форму. Клив закашлялся, сплёвывая на кафель. У него не было сил встать.

Оливер опёрся спиной о стену и, глядя в сторону, начал говорить. Казалось, он обращался к каждому из нас.

– Леон мог бы воспользоваться тёмной материей и разделаться с тобой в два счёта. Мог бы нажаловаться своему дяде-полицейскому. Но у Леона есть слабость. У каждого из нас они есть. Леон слишком добрый, чтобы защищать себя. Он не хочет проблем даже для таких негодяев, как Клив. Эй, – он носком ботинка грубо толкнул Клива в бок, – если дядя Леона узнает, что такая мразь, как ты, обижает его племянника, он может сломать тебе жизнь. Хотел бы я дожить до этого момента, но Леон продолжает строить из себя добряка. Поэтому, – Оливер снова опустился на корточки перед Кливом; тот молча с ненавистью смотрел на него, – если ты ещё раз тронешь Леона, то у твоего старшего братца, – Оливер нагнулся и по-дружески поправил волосы Клива; у меня холодок по спине пробежал от этого движения, – в Академии будут большие проблемы. Ты ещё помнишь, что мой отец – директор Академии Святых и Великих? Или все мозги отбило?

– Помню, – выплюнул Клив.

– Так вот, мой отец сделает так, что твоего братца вышвырнут, не успеешь ты досчитать до одного. Ясно тебе?

Оливер не спеша встал, подошёл к раковине и открыл кран.

– Такие, как он, недостойны жизни, – произнёс Оливер, намыливая руки и наблюдая за мной через зеркало. – Ты нам с Оливией нравишься, Готье. Но не связывайся с этим отбросом. С такими разговоры бесполезно вести.

Он закрыл кран, оторвал бумажное полотенце и по-деловому проговорил:

– Я уже порядком с вами задержался. Преподаватель думает, что я ушёл в уборную, теперь нужно поскорее вернуться на урок.

– А нам что делать? – спросил я, указывая на Клива. Тот сидел, подпирая спиной стену.

– Я напишу Оливии, – сказал Оливер, доставая телефон. – Кратко обрисую ситуацию, она может соврать, что у неё заболел живот или начались месячные, отпроситься в медкабинет и украсть бинты. Надо вам обоим перевязать грудь и сделать это как можно быстрее, а потом найти другую рубашку. Ты как там, Клив, приятель, жив? – с улыбкой спросил он, словно не угрожал ему только что.

– В порядке, – буркнул Клив. Я удивлённо глянул на него. Неужели такие могут переучиться? Оливер, как будто прочитав мои мысли, помотал головой.

– Оливия сможет украсть бинты? – спросил я, прежде чем Оливер вышел из туалета.

– Не дай ей себя обмануть. Если ей что-то нужно, она из-под земли это достанет, – хмыкнул Оливер и махнул мне рукой на прощание.

Когда за Оливером закрылась дверь, мы вновь остались с Кливом наедине.

– Он псих, – произнёс Клив, осторожно вставая.

Я ничего не ответил. Оливер сегодня предстал в новом пугающем свете. Если бы кто-то рассказал мне, что Оливер жестокий, властный, не терпящий хамства человек, с лёгкостью готовый выбить дерьмо из любого, то я бы покрутил пальцем у виска. Но сейчас я убедился, что слишом мало знаю о близнецах Брум.

Впрочем, то, что он говорил про Леона, казалось истинной правдой. Я почти ничего не знал про его дядю, но, вспоминая высокого уверенного мужчину средних лет, с резкими чертами лица и низким голосом, мог понять, что переходить ему дорогу – опасно.