Песнь Соломона - [122]

Она все говорила, а Молочник, откинувшись на мягкую спинку кресла, слушал ее рассуждения, истории, легенды, сплетни. Он то мысленно опережал ее слова, то отставал от них, то шел с ней рядом и мало-помалу собрал воедино все, что от нее услышал, что знал раньше и о чем догадался сам.

Пой сказала дома, что едет в квакерскую школу, сама же села вместе с Джейком в фургон, который вез в Бостон, а может, в другой город только что выпущенных на волю рабов. Вероятно, пока они ехали, время от времени кто-нибудь из пассажиров покидал фургон. А потом Джейк, который был у них за кучера, свернул не в ту сторону, так как не умел читать, и фургон закончил свой путь в Пенсильвании.

- Но вы знаете, тут у вас в городке дети играют в одну игру. И при этом поют: «Джейк, Соломона единственный сын». Единственный. — Он взглянул на Сьюзен, ему казалось, она не рассердится, что он ее перебил.

- Да, поют, только это неверно. Он не был единственным сыном. Кроме него, было еще двадцать. Но он единственный, кого Соломон попытался взять с собой. Может быть, поэтому так поется. Соломон поднялся в воздух вместе с ребенком, но уронил его возле крыльца большого дома. Там и нашла его Хедди. Она бывала в этом доме, подрабатывала там: варила мыло, делала свечи. Хедди не была рабыней, но она ходила в большой дом и там работала. Она растапливала сало для свечей, вдруг взглянула вверх и видит: человек, держа в руках ребенка, летит к вершине горы. Он задел на лету дерево, ребенок выскользнул из его рук и, цепляясь за ветви, упал на землю. Он был без сознания. И, если бы не это дерево, наверное, расшибся бы до смерти. Хедди подбежала и подняла его. У нее не было сыновей, я вам уже говорила, только маленькая девочка, а этот свалился к ней на руки прямо с небес. Она не стала менять ему имя: боялась. Она ведь выяснила позже, что это ребенок Рины, но Рина к тому времени уже сошла с ума. Хедди жила далеко от того места, где работал Соломон и другие рабы. Она и дочку туда не пускала. Так вот, представьте, каково ей было, когда они сбежали из дому, Джейк и Пой. Только мой отец с ней остался.

- А что, перед тем как уехать из штата, Джейк должен был зарегистрироваться в бюро по делам невольников, получивших свободу?

- Там все регистрировались. То есть… все бывшие рабы. И те, кто уезжал, и те, кто оставался в штате. Но мы рабами не были, поэтому…

- Да, вы мне уже говорили. Может быть, в этом бюро зарегистрировался кто-нибудь из братьев Джейка?

- Трудно сказать. Тогда были такие времена. Скверные. Слава богу, если хоть кто-то знает что про кого-нибудь.

- Вы мне очень помогли, мисс Берд. Я так вам благодарен.

У него мелькнула мысль попросить, чтобы она показала ему семейный альбом. Ему хотелось увидеть Пой, Воррена, даже Хедди. Но потом он решил: не стоит. Еще пустится в расспросы, и незачем ее удручать сообщением, что у нее вдруг объявился новый родственник, такой же черный, как Джейк.

- Ну, а имеет ли все это отношение к той женщине, которую вы ищете? Пилат?

- Нет, — ответил он. — Едва ли. — Он уже повернулся было к двери, но вспомнил о часах. — Кстати, не забыл ли я у вас часы? Мне бы хотелось их забрать.

- Часы?

- Ну да. Ваша приятельница захотела рассмотреть их поближе. Мисс Лонг. Я ей дал их тогда, но забыл… — Молочник замялся.

Сьюзен Берд звонко расхохоталась.

— О часах своих забудьте, мистер Мейкон. Грейс отправится теперь курсировать по всему округу и в каждом доме будет рассказывать, как вы подарили ей часы.

— Что?!

— Да понимаете… Не надо ее осуждать, просто мы живем в таком захолустье. Не так-то часто появляются у нас приезжие, в особенности молодые люди, которые носят золотые часы и разговаривают с северным акцентом. Потом я заберу их у нее и отдам вам.

— Да не стоит. Не стоит.

— Ну, тогда просто извините ее. Тут у нас такая глухомань, мистер Мейкон. Ничего и никогда не происходит. Ровным счетом ничего.

ГЛАВА 15

Приводной ремень продержался недолго, но дотянул до ближайшей бензоколонки. Он вышел из строя на окраине городка, называемого Джистанн. Молочник продал свой автомобиль за двадцать долларов хозяину буксирного грузовика и сразу взял билет на автобус. Возможно, вышло даже к лучшему: поджав ноги, еле умещавшиеся в тесном пространстве между сиденьями, и прислушиваясь к монотонному жужжанию колес, он имел возможность и досуг не спеша спуститься вниз с заоблачных высот, на которые вознесся, когда за ним захлопнулась дверь домика мисс Берд.

Когда он возвращался от нее в Шалимар и когда он наконец туда дотащился, весь в пыли, в грязи, он тотчас же вскочил в свою машину и отправился к Киске. Он чуть не выломал ей дверь.

— Хочу плавать, — вопил он. — Скорей, скорей, пошли купаться. Я весь грязный — мне нужна вода-а-а-а!

Киска улыбнулась и сказала, что приготовит ванну.

— Ванну? Да не полезу я в эту фарфоровую мисочку! Мне нужно море! Целое море, черт побери! — Он хохотал, орал, а потом, подхватив Киску под коленки, забегал по комнате, держа ее на плече. — Море! Хочу плавать в море! И не подсовывай мне, пожалуйста, детка, свою узенькую, малюсенькую, коротюсенькую лохань. Мне нужно море, все целиком, глубокое, синее море!