Песнь шаира, или Хроники Ахдада - [57]

И, увидав её, я лишился здравого рассудка, и мой ум был похищен. И меня охватила любовь к этой девушке, так как я увидел её красоту, прелесть, стройность и соразмерность. Я стоял и смотрел на девушек и вздыхал от того, что был не с ними, и мой ум был смущён красотой девушки. Мое сердце запуталось в сетях любви к ней, и я попал в сети страсти, и глаза мои смотрели, а в сердце был сжигающий огонь - душа ведь повелевает злое. И я заплакал от влечения к её красоте и прелести, и вспыхнули у меня в сердце огни из-за девушки, и усилилось в нем пламя, искры которого не потухали, и страсть, след которой не исчезал.

А потом, после этого, девушки вышли из пруда, и я стоял и смотрел на них, а они меня не видели, и я дивился их красоте, и прелести, и нежности их свойств, и изяществу их черт. И я бросил взгляд и посмотрел на самую прекрасную девушку, а она была нагая, и стало мне видно то, что было у неё между бёдер, и был это большой круглый купол с четырьмя столбами, подобный чашке, серебряной или хрустальной

А когда девушки вышли из воды, каждая надела свои одежды и украшения, а что касается понравившейся мне девушки, то она надела зеленую одежду и превзошла красотой красавиц всех стран, и сияла блеском своего лица ярче лун на восходах. И она превосходила ветви красотою изгибов и ошеломляла умы мыслью об упрёках, и была она такова, как сказал поэт:

Вот девушка весело, живо прошла,

У щёк её солнце лучи занимает.

Явилась в зеленой рубашке она,

Подобная ветке зеленой в гранатах.

Спросил я: "Одежду как эту назвать?"

Она мне в ответ: "О прекрасный словами,

Любимым пронзали мы жёлчный пузырь,

И дул ветерок, пузыри им пронзая...

А девушки сели и стали беседовать и пересмеиваться, а я стоял и смотрел на них, погруженный в море страсти, и блуждал в долине размышлений.

И я принялся смотреть на прелести понравившейся девушки, а она была прекраснее всего, что создал Аллах в её время, и превзошла красотой всех людей. Её рот был подобен печати Сулеймана, а волосы были чернее, чем ночь разлуки для огорчённого и влюблённого, а лоб был подобен новой луне в праздник Рамадана, и глаза напоминали глаза газели, а нос у неё был с горбинкой, яркой белизны, и щеки напоминали цветы анемона, и уста были подобны кораллам, а зубы - жемчугу, нанизанному в ожерельях самородного золота. Её шея, подобная слитку серебра, возвышалась над станом, похожим на ветвь ивы, и животом со складками и уголками, при виде которого дуреет влюблённый и пупком, вмещающим унцию мускуса наилучшего качества, и бёдрами - толстыми и жирными, подобными мраморным столбам или двум подушкам, набитым перьями страусов, а между ними была вещь, точно самый большой холм или заяц с обрубленными ушами, и были у неё крыши и углы. И эта девушка превосходила красотой и стройностью ветвь ивы и трость камыша и была такова, как сказал о ней поэт, любовью взволнованный:

Вот девушка, чья слюна походит на сладкий мёд,

А взоры её острей, чем Индии острый меч.

Движенья её смущают ивы ветвь гибкую,

Улыбка, как молния, блистает из уст её.

Я с розой расцветшею ланиты её сравнил,

И молвила, отвернувшись: "С розой равняет кто?

С гранатами грудь мою сравнил, не смущаясь, он:

Откуда же у гранатов ветви, как грудь моя?

Клянусь моей прелестью, очами и сердцем я,

И раем сближенья, и разлуки со мной огнём -

Когда он к сравнениям вернётся, лишу его

Услады я близости и гнева огнём сожгу.

Они говорят: "В саду есть розы, но нет средь них

Ланиты моей, и ветвь на стан не похожа мой".

Коль есть у него в саду подобная мне во всем,

Чего же приходит он искать у меня тогда?

И девушки продолжали смеяться и играть, а я стоял на ногах и смотрел на них, позабыв о еде и питьё, пока не приблизилось время предвечерней молитвы, и тогда понравившаяся мне девушка сказала своим подругам: "О дочери царей, уже наскучило оставаться здесь. Поднимайтесь же, и отправимся в наши места". И все девушки встали и надели одежды из перьев, и когда они завернулись в свои одежды, они стали птицами, как раньше, и все они полетели вместе, и понравившаяся мне девушка летела посреди них. И я потерял надежду, что они вернутся, и хотел встать и уйти, но не мог встать, и слезы потекли по моим щекам. И усилилась моя страсть, и я произнёс такие стихи:

Влюбленному, коль его оставит любимая,

Останутся только скорбь и муки ужасные.

Снаружи его - тоска, внутри его - злой недуг,

Вначале он говорит о ней, в конце - думает.

И потом я прошёл немного, не находя дороги, и спустился вниз во дворец. И я полз до тех пор, пока не достиг дверей комнаты, и вошёл туда и запер её и лёг, больной, и не ел и не пил, погруженный в море размышлений.

33.

Продолжение рассказа шестого узника

- А дети, благословенные дети - Бахия, она так похожа на тебя в молодости. Помнишь тот день, когда мы встретились. Это было у лавки еврея Ицхака. Шелковая хабара обвивала твой стройный стан, подобно вьюнку, ползущему по дереву. Подул ветер - о, благословен будь тот ветер - и краешек материи, закрывающей лицо, поднялся, и в то же мгновение разум покинул меня, и покой оставил мое сердце, и мысли всякий раз возвращались к тому, что я увидел под платком. И я захотел стать этим вьюнком...