Песнь призрачного леса - [69]

Голос духа снова прерывает мои размышления:

– Послушай, девочка, меня просто убили, и точка. С каждым может случиться. Всем нравится строить из себя невинных жертв, но в каждой жертве притаился палач. Для самого себя, в том числе. Я долгие, долгие годы вил сам себе веревочку. Сам лез в петлю и не успокоился, пока не залез.

Недавно что-то подобное я уже слышала – вот только от кого?

– Каким же образом? – Любопытство пересиливает волнение, и я откладываю этот вопрос на потом. Вспомню.

– Исповеди от меня ждешь, что ли? – криво усмехается привидение. – Лады. Я солгал тогда в больнице. Мы с твоей мамой сошлись еще при жизни твоего папы.

– Что?!

Следовало догадаться. Не быть легковерной. Но, видать, очень уж мне хотелось верить. Мама и Джим оба врали. А Джесс чувствовал и говорил правду. Горестно качаю головой.

– Ума не приложу, что мама в тебе нашла.

– Не что, а кого. Того, кто обращал больше внимания на нее, чем на распроклятую скрипку, которая сейчас у тебя в руках. – Он на секунду поворачивается к Седару. – Кстати, парень, если всерьез собираешься закрутить с этой особой, заруби на носу: она – вылитый папаша, от ушей до хвоста. Точная копия. – Джим горько усмехается. – А теперь кончай пиликать, иди домой и дай мне спокойно наслаждаться загробной жизнью.

– И не подумаю, пока не выложишь правды. – Я стискиваю зубы. – Мне нужно знать, кто тебя убил. И все тут.

Руки уже немеют, скрипка начинает фальшивить и визжать. Пот стекает по вискам. Не знаю, сколько еще выдержу. Но Седар легонько касается бедром моего колена, и от этого прикосновения рождается чувство… здоровой, как бы более прочной принадлежности к миру живых.

Джим потихоньку оседает, опускается на корточки, теперь он со мной буквально нос к носу, сверлит меня горящими глазами.

– Я умер, и виноват в моей смерти твой Джесс. Тебе ничего с этим не поделать. Понятия не имею, откуда у тебя взялась волшебная скрипка, но во имя всего святого – лучше тебе засунуть ее обратно, откуда взяла, и оставить души усопших в покое!

– Как тебе не стыдно поступать так с семьей своего лучшего друга, бросать нас в неведении?! – И сразу же новый страшный вопрос заползает мне в голову облаком черного тумана. Не успев даже обдумать его, выпаливаю: – Или ты желал ему гибели? Чтобы заполучить маму?

Джим, похоже, удивлен таким оборотом беседы не меньше меня самой, но я не свожу с него свирепого взгляда и ощущаю, как из меня изливаются волны ярости, на какую я даже не представляла, что способна.

Впервые с момента появления дух, кажется, теряет равновесие.

– Я? Желал ему гибели? – Он резким движением выпрямляется и надвигается прямо на нас, на ходу темнея и становясь ростом гораздо выше, чем при жизни. – Ах так? Хочешь узнать, как умер Уильям, – пойди спроси у своего братца. Брось свою чертову пищалку и проваливай, отпусти меня! – рычит он и тянется к инструменту.

Наперерез ему бросается Седар и выбивает из моей руки смычок. Звуки «Оми Уайз» с треском обрываются, и окно связи с потусторонним миром начинает закрываться. Призрак резко откатывается назад, но мой спутник, стоя на коленях, продолжает загораживать меня от него своим телом.

Вот Джим в бессильном гневе уже глядит на меня с другой стороны бездны. А вот – его уже нет совсем, лишь лунный свет по-прежнему льется в окно.

– Зачем ты это сделал? – визжу я.

– Он угрожал тебе, хотел схватить, я подумал… Да ничего я не подумал, просто среагировал. Прошу тебя, давай убираться отсюда. – От страха глаза у Седара – размером с блюдца.

Кряхтя, поднимаюсь на ноги, но вдруг чья-то холодная, сильная рука хватает меня за запястье и голос, знакомый до жути, хрипит в ухо:

– Подбери скрипку. Сыграй мне.

Не двигаюсь с места. Тогда захват становится сильнее, и каждый невидимый палец оставляет на коже по небольшому синяку.

– Давай же.

Я поднимаю голову и вижу сгусток тьмы в форме человеческой фигуры – смрадной тьмы без лица. Из трещины, образовавшейся, когда мелодия внезапно умолкла, выползло оно. Чудовище междумирья. Наверное, это его ярость сочилась только что из меня, это он нашептал мне вопрос о радости Джима от папиной смерти. Теперь он выбрался из моей головы на свободу.

Я разеваю рот в крике, но беззвучном.

– Шейди! – взывает Седар, пятясь к двери. – Шейди, пойдем! Давай же, пока не поздно!

Но я не могу. Я уже знаю, что сейчас случится. Понимаю с ужасающей ясностью, какая обычно приходит только во сне. В кошмаре.

Не думала, что он проберется за мною сюда, в царство бодрствующих. Черный Человек, ужас моих ночей.

Это он приходил ко мне в больнице, после того как Джесс избил Кеннета. Это он пытался забить мне глотку клубами своей темноты. И именно в эту его темноту я погрузилась, когда вызвала дух Сариной матери.

Но на сей раз дело с ним обстоит принципиально иначе. Каким-то непостижимым, чудесным образом папина скрипка облекла монстра в плотную оболочку и четкую форму, наделила большей силой. Теперь он не парализует, не обездвиживает, а в прямом смысле овладевает мною, проникает в мое тело, заставляет тело действовать против воли, игнорировать мои приказы: двигаться, бежать, сражаться, сопротивляться… Все напрасно: мозг командует, организм саботирует команды.