Песнь об Уличной Дряни - [5]

рассеянно улыбаться, вспомнила про боль.

И тут вдруг заиграл первый концерт Шопена.

Боль в груди не прошла, но она более не беспокоила Дрянь.

Боль превратилась в трепетный и чистый звук, вливающийся в

зазвучавший концерт…

Музыка, музыка, музыка.

Весь день музыка.

Музыка как будто сговорилась с её душой: весь день звучало только то, что звучало в ней.

От нежнейших вольт Свилинка на шёлке до жесточайшего

металла «Рамштайна» на турбинах.

Думать не хотелось, хотелось только слышать

музыку и танцевать.

Поэтому она слушала, слушала, слушала

и танцевала, танцевала, танцевала.

С нетерпением она ждала вечера. Задолго до его

наступления она стала собираться в кафе.

Долго она не могла решить, как должна выглядеть сегодня.

Ничего не придумывалось. Она села за туалетный столик, и с всё

той же рассеянной улыбкой стала расчёсывать волосы, глядя в зеркало.

У неё не было внешности. Она могла быть какой угодно!

Она была сама олицетворённая пластика.

Шесть нарядов было в её распоряжении:

первый – шестью оттенками светились её зелёные глаза; второй – шестью ароматами благоухали её темно-рыжие волосы; третий – шесть вкусов имели её нежно-розовые губы; четвёртый – шестью прикосновениями была её абрикосовая кожа; пятый – шестью нежнейшими мелодиями звучали её маленькие руки; шестой – шесть шестых чувств выражала её нервная походка.

Долго она сидела перед зеркалом, расчёсывая свои великолепные

волосы. Она продолжала слушать музыку, которая звучала, звучала, звучала

в её душе…

На улице начало смеркаться. А Дрянь с рассеянной улыбкой

всё расчёсывала, расчёсывала и расчёсывала рыжее пламя на своей голове.

И вдруг она заметила вечер! Она вскочила и, прихватив все свои

наряды, полыхающим ветром вылетела из дома.

7.

Рыжим раскаленным суховеем, сжигающим всё на своём пути, пронеслась Дрянь по городу тем вечером. Городская телебашня вспыхнула

как соломинка и горела потом три дня над городом гигантским факелом.

Это было так грандиозно, что на сотни три более мелких пожаров, устроенных этим суховеем, никто даже внимания не обратил. Мэр опять

стучал кулаками по столу, городской брандмейстер беспомощно оправдывался, а беззаботные горожане собрались в огромную толпу и смотрели на это

явление – никто глазам своим поверить не мог.

Влетев в кафе, пышущий пламенем суховей наткнулся

на абсолютный холод!

Минус миллион градусов, если кому-то мало!!

Фери в кафе не было!!!

Раскаленный воздух зашипел и почти мгновенно застыл

по всему кафе причудливыми узорами. Еще мгновение, и все эти

узоры с треском и хрустом осыпались на пол. Сердце Дряни

застыло, дыхание замерло, сознание помутилось, и только боль, эта проклятая сладкая боль в груди, медленно и мучительно

возвратила её к жизни.

Придя в себя, она ощутила, как холод сковал всё, что в ней

было, всё кроме боли. Срочно захотелось выпить, она направилась

к стойке и…

Она заказала джин без тоника.

После второй порции джина Дрянь почувствовала себя лучше.

Но мысли по-прежнему не приходили в порядок. Она хотела видеть Фери!

Она ждала его! Она ждала его целых шесть порций джина! Терпение её

кончалось.

После восьмой порции, когда ждать стало совсем невыносимо, она решила найти его сама. И как слепой музыкант, затаив надежду, она побрела по кафе, исполняя тихую и робкую мелодию осыпавшегося

льдом пламени. Она переходила от столика к столику, заглядывая в

глаза сидящим за ними посетителям.

«Господи, кого тут только нет сегодня и почти все в масках, карнавал какой-то, как же я тебя узнаю?!» – в полном отчаянии

думала Дрянь.

И действительно, в кафе тем вечером народу набилось порядком.

Все оживленно о чем-то говорили между собой, на проходящую мимо Дрянь

никто не обращал внимания. Лишь Особо Внимательные, понимая, что с

ней не все в порядке, сочувственно кивали ей и приглашали присоединиться

к своей беседе. Но ей было не до них, она искала синие глаза Фери.

Она прислушивалась к каждой интонации говоривших за столиками людей.

Фери мог быть за любой из этих масок. Но ничего знакомого!

Обойдя все кафе, с упавшим сердцем она возвратилась к стойке.

Место её было занято. На нём в окружении двух слегка поддатых

кавалеров, молодого красавчика и среднего возраста грузного мачо

местного разлива, сидела уже не слегка поддатая рыжая девица в

больших вызывающе зелёных очках. Дрянь видела её впервые, но

ощущение того, что она видела её где-то раньше, возникло в ней

сразу. Она присела за стойку рядом и попросила ещё одну порцию джина.

Пить уже не хотелось, и она вертела бокал в руке, прислушиваясь от нечего делать к беседе расположившейся

на её бывшем месте троице.

Разговор был обычным, мужики откровенно снимали Рыжую, а та для порядка кочевряжилась. Когда Дрянь подсела к ним, флирт был в самом разгаре. Рыжая громко хихикала, а мужики

то и дело гыкали. Все трое были довольны происходящим –

чувствовалось, что дело продвигается в устраивающем всех

направлении. И тут вдруг Рыжая заплетающимся языком хрипло

проговорила:

- Лан, пацаны, короче, с двумя не пойду! Я женщина

порядочная, давайте, проведём соревнование, идет?

Дрянь отвлеклась от своей грусти и посмотрела внимательно

на Рыжую.

- Какое соревнование? – в один голос, спросили оба ухажёра.