Песнь об Уличной Дряни - [7]

ответила Дрянь.

- Ну, как знаешь… - с почти получившимся безразличием сказал

Фери и посмотрел в кресло, из которого раздавался голос Дряни.

В кресле никого не было.

- Ушла, - с деланным сочувствием сказал Всезнающий. – Эх, придется тебе всё-таки выпить со мной.

Впервые синее осталось без зелёного.

9.

На следующий день после бильярдной истории Дрянь занималась

с утра тем, что, с точки зрения Приличного Общества, считается

полезным делом: она слушала лекции в Университете. Дрянь была

искренне обижена и возмущена вчерашним поведением Фери и решила

больше никогда не приходить в кафе, где он обитал. Почему она

решила, что он в чём-то виноват, мне лично непонятно.

Во второй половине дня Дрянь вернулась домой из Университета.

Пообедав, она обложилась книгами и начала усердно изучать их содержание.

Когда на улице стало смеркаться, Дрянь прервала свои занятия

и пошла ужинать. Поужинав, она отнесла к радиатору отопительной

батареи в своей комнате бутылку водки, пепельницу, пачку сигарет, вазу с яблоками, книгу и пару подушек. Потом она порылась в столе

и вытащила оттуда наручники. Вернувшись к батарее, она приковала

себя к одной из труб, после чего выкинула ключ от наручников в окно.

- ???

Говорю же, я ничего не понимаю, не задавайте мне вопросов!

Нет-нет, не надо меня подозревать в том, что я совсем не понимаю

женщин или молодого поколения. Ничего подобного! Я не понимаю именно

эту девушку, поэтому и пою про неё, надеясь хоть в чём-то разобраться.

И думаю, что самые проницательные из вас уже давно это поняли.

Сделав из себя добровольную узницу, сначала она читала, лежа

на подушках. Потом курила, потом снова читала, потом, гневно отшвырнув

от себя книгу, сделала из горлышка большой глоток водки и откусила яблоко.

Но, так и не доев, швырнула и его в глубь комнаты. Закурила новую сигарету, и, не докурив, зло загасила. Затем снова сделала глоток водки, откусила

новое яблоко, опять выбросила его и опять закурила. Так она пила, откусывала и бросала яблоки, пока яблоки не кончились. Следом за

яблоками кончилась водка. На улице за это время совсем стемнело.

Дрянь сидела в темноте, прикованная к батарее, и курила.

В голове же её крутилось только одно: «Фери, милый мой, Фери!

Фери, милый мой, Фери…» Нет, это не была мелодия её души. Нет, это не была молитва. Это было заклинание, с которым она обращалась

к наручникам: «Фери, милый мой, Фери! Фери, милый мой, Фери…»

Несколько раз звонил телефон, но она не могла к нему подойти…

«Фери, милый мой, Фери! Фери, милый мой, Фери…» Глаза её блестели

в темноте, щеки обжигали слезы… «Фери, милый мой, Фери! Фери, милый мой, Фери…» Она продолжала курить и тихо плакать: «Фери, милый мой, Фери! Фери, милый мой, Фери…»

Кто это выдержит?!! И кольцо наручников на батарее

разомкнулось. Дрянь тут же вскочила и, бряцая им, выбежала

из дома.

На улице она влетела в первую же притормозившую на

светофоре машину.

- Ну, чего ты стоишь! Гони! – крикнула она шоферу.

Водитель, не возражая, рванул с места, не дождавшись

зелёного. У милиционера, переключавшего светофор, от такой

наглости с головы слетела фуражка, а рука не могла найти рот, чтобы вставить в него надетый на большой палец свисток.

Поэтому его запоздалый свист раздался лишь тогда, когда машина

с Дрянью уже скрылась из вида, лихо проскочив между машинами, едущими на зелёный. Из-за этого неожиданного манёвра несколько

машин столкнулись между собой, а несвоевременный истеричный

свисток милиционера добавил в возникшую неразбериху сто пудов

паники, в которой столкнулось еще нескольких машин. Через пять

минут на перекрёстке образовалось огромное столпотворение

автомобилей, которые стояли на месте и от охватившей их

беспомощности неуверенно и тоскливо гудели.

А машина с Дрянью, управляемая Водителем, превратившимся

в Лихача, неслась по городу, и на каждом перекрестке, который она

проскакивала, возникал такой же затор, как и на первом. К тому

времени, когда они подъехали к кафе, двигаться по городу уже было

невозможно - все улицы его представляли собой сплошную пробку.

Мэр города, возвращавшийся в это время со службы, несмотря на

спецсигнал на его персональном автомобиле, попал домой лишь

к утру. Теперь в сильном негодовании был не только он, но и его

жена, в результате начальник городской автоинспекции лишился

своего поста. С тех пор пробки в городе так и не рассосались.

На этот раз Дрянь не ворвалась в кафе. Она успокоилась, сделав десять

медленных вдохов и выдохов, поправила волосы, напустила на себя равнодушие

и уверенность и только тогда вошла.

Лихач уезжать не спешил, он с любопытством смотрел, как

шальная пассажирка приводит себя в порядок на крыльце кафе. Когда

она поправляла волосы, он заметил, что с её левой руки свешивается

на цепочке разомкнутое кольцо наручников. После того, как двери за

ней закрылись, он посмотрел на крыльцо. На нём, в мутной жиже, валялись равнодушие и уверенность. Лихач задумался и даже, кажется, заснул, но где-то через час он вдруг очнулся, вышел из машины, запер

её на сигнализацию и направился в кафе.

10.

Она увидела его сразу. Он сидел один за столиком, стоявшим

недалеко от входа. Чёрная грусть разлеглась у Него под глазами.