Песнь о Роланде. Коронование Людовика. Нимская телега. Песнь о Сиде. Романсеро - [42]

Доспехи надевает, к храму едет.

⁴²⁵ Святитель всем дает благословенье.

«Бароны, — говорит Христов наместник,—

Того из вас, кто жизнь утратит в сече,

Допустит милосердный бог по смерти.

Туда, где лишь его друзьям есть место,

⁴³⁰ Сам Гавриил проводит в рай небесный».

Тут устремились рыцари навстречу,

Пришельцам дерзким и жестокосердым

С таким неистовством и нетерпеньем,

 Что им в воротах главных стало тесно

⁴³⁵ «Бароны, — крикнул им первосвященник,—

 Остановитесь — ни к чему тут спешка.

К Галафру я отправиться намерен,

И выкуп будет мной ему обещан.

Коль нехристь уведет свои галеры

⁴⁴⁰ И рать его очистит здешний берег,

Я ни казны апостольской священной,

Ни чаш, ни риз, ни митр не пожалею:

Отдать ему мне легче грош последний,

Чем принести бойцов столь многих в жертву».

⁴⁴⁵ Бароны молвят: «Мудрое решенье».

Святой отец с одним аббатом вместе

Пошел во вражий лагерь без задержки,

Проник туда, где был Галафр надменный,

Встал перед ним, не поклонившись земно.

⁴⁵⁰ Язычник глянул на него свирепо,

А папа речь повел к нему смиренно:

«Я прислан, государь, сюда как вестник.

Апостол Петр и бог, творец вселенной,

Через меня изволят вам поведать,

⁴⁵⁵ Что увести вам надлежит галеры,

От ваших войск очистить здешний берег.

Я ни казны апостольской священной,

Ни чаш, ни риз на вас не пожалею

И предпочту отдать вам грош последний,

⁴⁶⁰ Чем принести бойцов столь многих в жертву.

Прислушайтесь же к моему совету».

Король в ответ: «Твои слова нелепы.

Сюда приплыл я за своим наследством —

Рим, город ваш, достался мне от предков,

⁴⁶⁵ Меж коих Ромул был и Юлий Цезарь,[243]

Возведшие мосты и стены эти.

Коль не сдадитесь без сопротивленья,

Всех христиан я в Риме изувечу,

А божьих слуг казню, предав бесчестью».

⁴⁷⁰ Струхнул святитель: «Не останусь здесь я,

Хоть дай мне все богатства Карфагена»[244],

Стал пропуска назад просить немедля

Галафр его трем сарацинам вверил

И вот что молвил папе напоследок:

⁴⁷⁵ «Чтоб ты, на ком колпак широк не в меру[245]

Не говорил потом, что я затеял

Обречь разгрому город свой наследный,

Давай найдем с тобой по человеку

Из тех, кто посмелей и познатнее,

⁴⁸⁰ И пусть покончат поединком дело.

Коль ваш господь пошлет мне пораженье

И моего бойца твой одолеет,

Рим за тобой останется навеки

И у тебя по гроб никто на свете

⁴⁸⁵ Отнять головки сырной не посмеет.

А чтоб ты слову моему поверил,

Обоих сыновей пришлю к тебе я,

На выкуп им не дам с собою денег:

Коль я солгал — заложников повесишь».

⁴⁹⁰ Обрадовали папу эти речи

Сильней, чем все богатства Карфагена:

Он вспомнил, кто при всем вооруженье

Ждет от него в престольном храме вести —

Нет в мире поединщика отменней.

XIX

⁴⁹⁵ Когда Христов наместник убедился,

Что помощь ниспослал ему всевышний

И что единоборством все решится,

Он нехристю сказал слова такие:

«Вот, государь, признаюсь я открыто:

⁵⁰⁰ Коль скоро мы устроим поединок,

Я вашего бойца желаю видеть,

Чтоб знать, с кем будет наш защитник биться».

Галафр ему: «Уладим это живо».

Велел он, чтоб эмир Корсольт явился.

⁵⁰⁵ Был тот свиреп и безобразен с виду:

Огонь из глаз, как угли красных, пышет;

Широкий лоб, нечесаная грива;

Меж глаз пол-локтя добрых уместится,

Меж брюхом и плечами — сажень с лишним.

⁵¹⁰ Уродливей нет человека в мире.

На папу голос дерзко он возвысил:

«Зачем сюда пришел ты, коротышка?

Наверно, ты монах, коль темя брито?»

Ответил папа: «Я Христов служитель,

⁵¹⁵ Апостолом Петром и богом прислан

Во имя их просить вас удалиться

И здешний край от ваших войск очистить.

Я вас казной церковною осыплю,

Ни риз не пожалею, ни кадильниц,

⁵²⁰ Отдать вам грош последний не премину —

Лишь на галеры поскорей грузитесь».

Ответил нехристь: «Сильно ты ошибся,

За бога предо мной дерзнув вступиться.

Мне больше всех людей он ненавистен:

⁵²⁵ Сожжен был молниею мой родитель,

А на него ее ваш бог низринул.

Вы мните, ваш Спаситель по кончине

Вознесся на небо, где и укрылся.

Туда за ним я не взлечу — нет крыльев,

⁵³⁰ Но месть моя сынов его настигнет —

Всех тех, кого здесь на земле крестили.

Их изрубил я тридцать с лишним тысяч,

Спалил огнем и утопил в пучине.

Их истреблять я буду в этой жизни,

⁵³⁵ Коль в небе дать не властен богу битву.

Ему я враг заклятый до могилы.

Он — царь небес, а я — земли владыка.

Коль мы займем владенья ваши силой,

Погибнут все, кто чтит Христово имя,

⁵⁴⁰ А с клириков ножами кожу снимут,

Тебя же, храма божьего правитель,

Изжарят над огнем неторопливо,

Чтоб из тебя на угли мозг повытек».

Когда услышал это папа римский,

⁵⁴⁵ В него, что и не диво, страх вселился.

С аббатом стал он совещаться тихо:

«Да этот турок, видно, одержимый![246]

Я изумлен, — клянусь святым Денисом![247] —

Что в ад его досель не вверг Спаситель.

⁵⁵⁰ Да будет, граф Гильом, отважный ликом,

Тот, кто распят за нас, тебе защитой!

Верх над тобой, боюсь, возьмет спесивец».

Стал пропуска назад просить святитель,

С ним двух сынов послал Галафр-язычник,

⁵⁵⁵ И те его до Рима проводили.

Гильом ему навстречу первый вышел,

Рукой за стремя папское схватился

И говорит: «Чего вы там добились

И виделись ли также с нечестивцем,

⁵⁶⁰ Что Рим отнять у господа замыслил?

Скорее про него мне расскажите».

«От вас, сеньер, не стану я таиться:

Не с человеком схож он — с исполином.

Живи Роланд и Оливье доныне,