Песнь о Нибелунгах - [30]

Сказал властитель рейнский: «С тобою мы согласны.

Не будет эта клятва ни лишней, ни напрасной.

Она тебя очистит от подозрений в лжи».

Тут окружили Зигфрида бургундские мужи,

А Зигфрид поднял руку и смело клятву дал.

Тогда воскликнул Гунтер: «Теперь я увидал,

Что мне не причинили вы никакого зла

И что моя сестра на вас напраслину взвела».

Отважный Зигфрид молвил: «Весьма жалею я

О том, что оскорбила в сердцах жена моя

Пригожую Брюнхильду, чей муж — мой верный друг».

Переглянулись витязи, стоявшие вокруг.

Он продолжал: «Мой шурин, обязанность мужчины —

Укоротить супруге язык не в меру длинный.[140]

Ты дай урок Брюнхильде, а я Кримхильде дам.

Из-за её бесчинств меня постигли стыд и срам».

Но гордых женщин было уже не укротить.

Брюнхильда продолжала по целым дням грустить,

И жалость все вассалы почувствовали к ней,

И Хаген доблестный пошёл к владычице своей.

Он расспросил, в чём дело, о чём скорбит она,

И ей поклялся смело, что Зигфриду сполна

Воздаст[141] за поношенье, бесчестье и позор

Иль в жизни радости ему не видеть с этих пор.

Он с Гернотом могучим и Ортвином втроём

Лишить героя жизни задумали тайком.

Но Гизельхер услышал, о чём ведётся речь,

И молвил заговорщикам, чтоб друга оберечь:

«Вам, витязи, об этом невместно рассуждать.

За что хотите смерти вы Зигфрида предать?

Ужель заплатит жизнью прославленный герой

За то, что вздорят женщины по пустякам порой?»

Ответил Хаген: «В поле траве не место сорной.

Держать чужих ублюдков в своём дому зазорно.

Погибнет тот, кто клеплет на нашу госпожу,

И пусть не жить мне самому, коль слова не сдержу».

Тогда вмешался Гунтер: «От зятя никогда

Я с братьями не видел бесчестья и вреда.

За что же ненавидеть и убивать того,

Кто, кроме блага, мне и вам не сделал ничего?»

На это Ортвин Мецский дал королю ответ:

«Хоть он силён безмерно, ему спасенья нет,

И лишь мигнуть вам стоит, чтоб я его убил».

Так ими обречён на смерть безвинно Зигфрид был.

От слова к делу, правда, не перешёл никто.

Лишь Хаген государю нашёптывал про то,

Как много стран захватит по смерти зятя он.[142]

Молчал король, но явно был расстроен и смущён.

А гости в честь Кримхильды затеяли турнир

И много крепких копий, к ней едучи на пир,

Переломать успели от храма до дворца.

Бургундам же великий гнев переполнял сердца.

Сказал вассалам Гунтер: «Умерьте вашу злость.

Пусть здравствует и дальше наш благородный гость.[143]

К тому ж могуч он слишком — ему отпор не дашь,

Коль, на беду, он вызнает про тайный сговор ваш».

«Он нас, — ответил Хаген, — не заподозрит даже.

Беды не опасайтесь — я так всё дело слажу,

Что за позор Брюнхильды мы Зигфриду отметим.

Его до смерти буду я считать врагом своим».

Спросил король бургундский: «Но как убить его?»

«От вас я, — молвил Хаген, — не скрою ничего.

Пришлём мы неизвестных здесь никому гонцов

К вам с объявлением войны от имени, врагов.

Как только сообщите вы зятю про войну,

Вам вызовется Зигфрид помочь, как в старину,

И тут уж он погибнет по жениной вине,

Затем что тайну мужнюю Кримхильда выдаст мне».[144]

Так короля на низость сумел вассал подбить,

И Зигфрида бургунды решили погубить,

Пока он всё не вызнал и не убил их сам.

Да, много славных витязей унёс раздор двух дам!

Авентюра XV О том, как Зигфрид был предан

Чуть солнце в день четвёртый сверкнуло поутру,

Как тридцать два посланца явились ко двору

С известьем, что войною враги на Вормс идут.

Какое горе и тоска объяли женщин тут!

Немедля чужеземцев король к себе призвал,

И лжегонцы сказали, что в стольный Вормс прислал

Их Людегер Саксонский, тот самый государь,

Который Зигфридом разбит и в плен был угнан встарь.

Присесть радушный Гунтер велел гостям своим,

Один из них ответил: «Мы лучше постоим,[145]

Покуда вам не скажем то, что сказать должны.

Узнайте ж, государь, что вы — в преддверии войны.

Вас Людегер Саксонский на смертный бой зовёт

И с Людегастом Датским на вас идёт в поход.

За старые обиды отметить он вам грозит».

Тут сделал Гунтер вид,[146] что он известием убит.

Велел посланцам мнимым он отвести покой.

Не мог бесстрашный Зигфрид, да и никто другой,

Злой умысел бургундов в то время разгадать.

Но им потом за всё пришлось самим же пострадать.

В сомненье пребывая, прав Хаген или нет,

Всё вновь и вновь с друзьями король держал совет,

И дело бы, пожалуй, уладилось добром,

Когда бы Хаген не стоял упорно на своём.

За тайным совещаньем застав их как-то раз,

Вопрос супруг Кримхильды им задал сей же час:

«Что короля печалит и всех его бойцов?

Коль он обижен кем-нибудь, я отомстить готов».

Сказал державный Гунтер: «Как тут весёлым быть! —

Вновь Людегер со мною задумал в бой вступить

И с Людегастом вместе на нас ведёт войска».

Ответил витязь доблестный: «Коль так, моя рука

От смерти и бесчестья бургундов оградит,

А недругов, как прежде, постигнут срам и стыд.

Опустошу их земли, смету их замки я.

Да будет в том порукою вам голова моя.

Останьтесь дома, шурин, с дружиною своей.

В поход возьму я только моих богатырей —

Чтоб справиться с врагами, мне большего не надо.

Мои вассалы, как и я, всегда служить вам рады».

В ответ король отвесил признательный поклон,

Как будто ждал от зятя подмоги вправду он,

И Зигфриду промолвил: «Я рад таким словам»,

А тот сказал: «Теперь враги не страшны больше вам».