Песнь о Нибелунгах - [2]

Они каменья в золото оправили сперва,

А после их нашили на бархат дорогой —

Ведь смелым и пристало носить наряд такой.

Был в день солнцеворота тот пышный праздник дан,

Где принял Зигфрид рыцаря достоинство и сан.

Пошли оруженосцы и рыцари в собор.

Служили, как ведётся со стародавних пор,

Юнцам мужи и старцы на этих торжествах.

Все ожидали празднества с веселием в сердцах.

Пока во славу Божью обедня в храме шла,

Толпа простого люда на площади росла.

Народ валил стеною: не всякому опять

Чин посвященья в рыцари удастся увидать.

Потом воитель каждый был оделён конём.

Большой турнир устроил король перед дворцом.

Дрожмя дрожали стены от грохота копыт —

Всегда потеха ратная отважных веселит.

Сшибались молодые и старые бойцы.

Обламывались копий калёные концы,

Со свистом отлетая с ристалища к дворцу.

Усердно бились витязи, как удальцам к лицу.

Но поднял Зигмунд руку, и развели бойцов.

Ах, сколько там валялось изрубленных щитов

И сколько с их застёжек попадало камней!

Они траву усеяли, как жар, сверкая в ней.

Потом за стол уселся с гостями властелин.

Для них не пожалел он отборных яств и вин.

В одно мгновенье ока прошла усталость их.

Король на славу чествовал приезжих и своих.

Весь день, до поздней ночи, гуляли храбрецы.

В искусстве состязались бродячие певцы,

А гости награждали их от своих щедрот.

Тот пир прославил Зигмунда и весь его народ.

Король позволил сыну,[15] как делал встарь и сам,

В лен города и земли пожаловать друзьям,

И сверстников отважных так оделил герой,

Что был своей поездкою доволен гость любой.

Семь дней тянулся праздник, не молкли шум и смех,

И золотом Зиглинда одаривала всех,

Чтоб сын её пригожий стал людям мил и люб:

Не будет тот им по сердцу, кто на даянье скуп.

Стал самый бедный шпильман[16] за эти дни богат.

Был каждый приглашённый так щедр и тороват,

Как будто жить осталось ему лишь до утра.

Пышней и расточительней не видел мир двора.

Когда ж простились гости с радушным королём,

Знатнейшие вассалы речь завели о том,

Что Зигфриду пора бы воссесть на отчий трон.

Но даже слышать не хотел об этой чести он.

Пока живут на свете его отец и мать,

Он, сын их, на корону не станет притязать;

Но если враг посмеет грозить родной стране,

Заменит он родителя охотно на войне.

Авентюра III О том, как Зигфрид приехал в Вормс

Так жил воитель смелый, не ведая забот,

Покуда не услышал в свой час и свой черёд

О девушке бургундской, что так была мила.

Она и счастье Зигфриду и горе принесла.

Ходил по многим странам слух о её красе,

За добрый нрав и разум[17] её хвалили все,

И так везде пленяла мужчин молва о ней,

Что не было у Гунтера отбою от гостей.

Но между тех, кто б с нею охотно в брак вступил,

Никто Кримхильде не был настолько люб и мил,

Чтоб в сердце королевны мог воцариться он:

Ещё не знала девушка того, кто ей суждён.

Меж тем стал думать Зигфрид: кого в супруги взять?

Кто б жениху такому решился отказать?

Кто из знатнейших женщин не жаждал брака с ним?

Недаром он Кримхильдою был так потом любим.

Он о любви всё чаще мечтал день ото дня,[18]

И стали все упорней дружина и родня

Твердить, чтоб в жёны выбрал он ровню по рожденью.

И Зигфрид так ответствовал на эти наставленья:

«С бургундской королевной хочу я в брак вступить —

Ничья краса не может Кримхильдину затмить.

Славнейший император, мечтай он о жене,

Её бы счёл невестою, достойною вполне».

Весь двор пришёл в волненье, узнав ответ его,

И Зигмунд огорчился за сына своего.

Старик-король боялся, что кончится бедой

Любовь его наследника к бургундке молодой.

Когда ж поведал Зигмунд Зиглинде обо всём,

Она загоревала об отпрыске своём:

Ей страх большой внушали бургунды искони.

И сына отговаривать взялись вдвоём они.

Но молвил пылкий Зигфрид: «Мой дорогой отец,

Уж лучше не пойду я вовеки под венец,

Коль не могу жениться на той, кого люблю,

И в этом, как ни гневайтесь, я вам не уступлю».

«Ну, раз ты так настойчив, — король в ответ ему, —

Не стану я перечить желанью твоему

И облегчу чем в силах тебе твои труды.

Но помни: люди Гунтера спесивы и горды.

А смелый Хаген стоит всех прочих, взятых вместе.

Ревниво он печётся о королевской чести.

Гляди, мой сын, чтоб ссоры у вас не вышло с ним,

Коль мы к такой красавице посвататься решим».

Лишь усмехнулся Зигфрид: «Отец, да что мне в том?

Коль я свою невесту не получу добром,

Её я силой вырву у братьев-королей,

А земли их и подданных возьму в придачу к ней».

Король ему, нахмурясь: «Опасные слова!

А вдруг на Рейн к бургундам их донесёт молва?

Тогда тебе не видеть вовеки их страны:

Я знаю, Гунтер с Гернотом отважны и сильны».

«К тому ж, — добавил Зигмунд, — я помню, сын мой милый,

Что брать себе невесту не подобает силой.

Но коль охрану хочешь ты взять с собой туда,

Тебе надёжных спутников сыщу я без труда».

Ответил королевич: «Иду я не в поход,

И мне с дружиной ехать к бургундам не расчёт.

Снискать любовь Кримхильды едва ль сумею я,

Коль силою оружия ей навяжусь в мужья.

Нет, я её добуду лишь доблестью своей.

Я еду сам-двенадцать к бургундам в Вормс за ней.

А вас прошу пристойно одеть моих бойцов».[19]

Тут Зигмунд их пожаловал мехами двух цветов.

Заплакала Зиглинда, узнав про сватовство, —

Так боязно ей стало за сына своего.

А вдруг уже не будет ему пути назад?