Песнь моя — боль моя - [6]
А бескрайние просторы северо-западной Сибири пустовали. Люди покинули плодородные пастбища, здесь теперь гуляли буйный ветер да дикий зверь. Зажатые кольцом врагов, ойроты направились туда. В 1604 году тургаутский хан Хо-Урлюк, спустившись вниз по Иртышу, обосновался в местности, что находилась в трех днях езды от Тара. Потом, ища хороший выпас, он оттеснил ногайлинцев, живших в междуречье Яика и Волги, а позже захотел войти в состав России. Так на волжских берегах появились калмыки.
На годы затянулась междоусобная борьба Байбагиса из рода хошоут с Хара-Хулой, правителем из рода чорос, но тем не менее Джунгария усилилась и распрямила крылья в захвате новых территорий. Ойроты вскоре прибрали земли Алтын-хана — Кукунор.
В конце концов Хара-Хула взял верх над Байбагисом, его звезда горела ярко, дурбень-тумень-ойротами стал править род чорос.
Хара-Хула скончался в 1634 году. Великим ханом был провозглашен его сын — Хото-Хоцин-Батор. Тибетский лама ему присвоил титул Эрдени-Батор-хунтайши. В 1635 году джунгары стали отдельным ханством.
3
Белая восьмикрылая юрта так красива и уютна: зайдешь в нее и не захочешь выйти. Остов юрты — кереге{16}, согнутый по-кипчакски, унизан сверкающими безделушками. Кошмы юрты, отбеленные жженой костью, сияют снежной чистотой. Корабай сидит на самом почетном месте, напротив входа, у стены, которую казахи называют тор. Вокруг него поют джигиты, смеются девушки. Корабай и сам разгорячен их шутками, весельем.
Весенним ручьем звенела эта мелодичная песня, когда ее запел высоким голосом молодой джигит. Все остальные, до сих пор подпевавшие хором, теперь замерли, затаив дыхание. Их восхищенное молчание само говорило за себя — пусть поет он один, песня нашла мастера. Все завороженно смотрели на губы певца, а когда, после припева:
мелодия, взвившись ввысь, плавно опустилась на землю, оборвавшись на трепетной, неуловимой ноте, собравшиеся захлопали в ладоши, взволнованно загудели:
— Настоящий иноходец!
— Даже стук копыт слышен!
— Вот как надо петь!
Корабай с интересом глядел на них, а сам был задумчив. У свободных людей и песни раздольные, в них светится душа народа, открытая, радостная. В ней и вдохновенье и способность к благодарности. Те, кто умеют до упада веселиться, всегда щедры с друзьями, а к врагам непримиримы. Их песни, их талант дают им силу и стойкость на бранном поле. Как неожиданно раскрылось в песне достоинство и благородство! Обычай предков сплотил рассыпанные по степи племена, сделал этих людей честными, великодушными. «Они развеяли мое одиночество, — думал Корабай. — Какой враг сможет поработить их, когда свобода и честь для них — святая святых, такие люди не покорятся. Жестокость не возвышает, она выжигает человеческое сердце, как июльский зной траву. Захватчики ойроты вероломны, но у них нет ничего сокровенного. Подлость склоняется лишь перед коварством. А у коварства руки коротки. Трудно одолеть такой талантливый народ».
Домбра шла по кругу, переходила из рук в руки. Наконец дошла очередь до джигита-гостя.
Корабай сник и растерялся. Его музыкой был ветер в степи, не тужил он, сидя в седле, а вот петь не научился. Его высокий лоб покрылся испариной. Корабай признался, что не умеет играть на домбре. Парни и девушки, посмеиваясь над его смущением, не отступали от него:
— Любой джигит может наиграть кюй!
— Или пропеть петухом!
— Дайте ему домбру!
И тут Корабая выручила молодая женщина по имени Балаим.
— Да уймитесь вы! — Она замахала руками. — Мы же не дикари, чтобы не уважать гостей. Я спою за него.
Расшумевшаяся молодежь сразу затихла.
Корабай внимательно и благодарно смотрел на Балаим. Траурный платок покрывал ее голову, глаза были печальны. Джигит залюбовался ее плавными движениями.
— Давно мы не слыхали песен тети Балаим.
— Спой, женеше{17}.
Балаим взяла домбру.
Рокот голосов смолк.
Песня, льющаяся из скорбящей души свободно, словно густое молоко из чаши, с первых же слов покорила слушателей. Неунывающая сноха до сих пор никому не открывала свое сердце, печальная песня естественно, будто вздох, вырвалась из груди, и все вдруг поняли ее состояние. Балаим никогда не жаловалась на свою судьбу; как любящая жена, свято хранила память о муже, а теперь этой грустной песней словно просилась у родных и сверстников на волю. Никто уже больше не пел после ее песни, праздник пошел на убыль. С того дня постоянно встречались взгляды Балаим и Корабая. Всякий раз затаенные огоньки вспыхивали в ее глазах, сменив робость и печаль, да и взор джигита загорался тревожным пламенем пробудившегося чувства. Видно, неспроста глядели они так друг на друга.
После праздничного тоя{18} в честь его новорожденного сына Жомарт позвал Балаим, чтобы поговорить наедине. Посасывая тертый табак, он одиноко сидел в своей большой юрте. Балаим была вдовой его родного брата по имени Самат и уже второй год носила траур. Когда исполнилась годовщина, после поминальной тризны Жомарт сказал:
Осень-зима 1822–1823 г. Франция, Англия и загробный мир.В публикации бережно сохранены (по возможности) особенности орфографии и пунктуации автора. При создании обложки использована тема Яна Брейгеля-старшего «Эней и Сивилла в аду».
Это книга о двух путешествиях сразу. В пространстве: полтысячи километров пешком по горам Италии. Такой Италии, о существовании которой не всегда подозревают и сами итальянцы. И во времени: прогулка по двум последним векам итальянской истории в поисках событий, которые часто теряются за сухими строчками учебников. Но каждое из которых при ближайшем рассмотрении похоже на маленький невымышленный трагический или комический роман с отважными героями, коварными злодеями, таинственными загадками и непредсказуемыми поворотами сюжета.
Повесть посвящена одному из ярких и замечательных событий Великой французской буржуазной революции XVIII в. — восстанию 10 августа 1792 г., когда парижские санкюлоты, члены рабочих секций, овладели штурмом Тюильри, покончив с монархией.
Приключения атаманши отдельной партизанской бригады Добровольческой армии ВСЮР Анны Белоглазовой по прозвищу «Белая бестия». По мотивам воспоминаний офицеров-добровольцев.При создании обложки использованы темы Андрея Ромасюкова и образ Белой Валькирии — баронессы Софьи Николаевны де Боде, погибшей в бою 13 марта 1918 года.
Что мы знаем об этой земле? Дикая тайга, где царствуют тигры. Оказывается нет, и здесь стояли могучие государства с прекрасными дворцами и храмами, но черный ветер из монгольских степей стер их с лица земли, оставив только сказки и легенды в которых герои живут вечно.
Леонид Рахманов — прозаик, драматург и киносценарист. Широкую известность и признание получила его пьеса «Беспокойная старость», а также киносценарий «Депутат Балтики». Здесь собраны вещи, написанные как в начале творческого пути, так и в зрелые годы. Книга раскрывает широту и разнообразие творческих интересов писателя.