Песнь молодости - [4]

Шрифт
Интервал

— Ну, вот ты и барышня. Поздравляю! Ты поступила в среднюю школу, а это все равно, что сдать экзамен на сюцая[5]. Ха-ха-ха!

* * *

Линь Бо-тан был не только деятелем просвещения, но и имел немаловажную в то время ученую степень цзюйжэня[6]. После получения этого звания он собирался ехать в столицу для сдачи экзаменов на следующую ученую степень, но тут наступил период «Ста дней реформ»[7], и в Пекине был создан педагогический институт (предшественник Пекинского университета). Почтенный цзюйжэнь, воспользовавшись благоприятными обстоятельствами, вместе с супругой переехал в столицу и стал профессором нового педагогического института. После революции 1911 года[8], когда с особой остротой встал вопрос о просвещении, этот «профессор», почувствовав, куда дует ветер, очень быстро сделался просветителем и по низкой цене стал скупать земли, принадлежащие маньчжурским князьям, якобы для учреждения на них «просветительных заведений». За «Сто дней реформ» этот цзюйжэнь всеми правдами и неправдами сумел добиться назначения его ректором института, и его визитные карточки с триумфом облетели «высшее» столичное общество.

Люди восхищались талантами и добродетелями профессора Линь Бо-тана, и никто не знал, как жестоко обошелся он с бедной Сю-ни…

Линь Бо-тан с жаром принялся за изучение конфуцианских канонов и чтение философских трактатов Канта и Монтескье; теперь самой сокровенной его мечтой стала степень академика. Вот почему он так убежденно заявил дочери, что поступление в среднюю школу равносильно получению звания сюцая.

Не дав Дао-цзин ответить, мачеха — толстая женщина, которая даже в прохладном августе обмахивалась шелковым веером, — прищурила глаза и сказала:

— Детка, учись хорошенько! Твоя мать сумеет достать деньги, чтобы дать тебе возможность окончить школу и университет. Если же тебе еще и удастся получить образование за границей, то ты будешь наслаждаться счастьем и богатством большим, нежели сам Чжуанюань[9].

— Ты чего смеешься, старый дьявол? — обрушилась она на Линь Бо-тана. — Я ее вырастила, и если она разбогатеет, то ты все равно ни шиша не получишь! Ведь для нее ты даже пальцем ни разу не пошевельнул! — сердито брызгала слюной Сюй Фэн-ин.

Линь Бо-тан расхохотался:

— Да-а! Все ты! Все — тебе! Даже деньги зятя и те будут принадлежать тебе. Не так ли?

Двенадцатилетняя Дао-цзин бросила недобрый взгляд на своих родителей, и на ее ресницах, как жемчужины, повисли слезинки.

* * *

В школе Дао-цзин, подобно птичке, выпорхнувшей из клетки, полной грудью дышала чудесным воздухом свободы. Она очень любила книги, особенно художественную литературу. Книги развили в ней воображение, зародили мечты о прекрасном будущем и сделали девушку еще более мечтательной. Однако внешне Дао-цзин по-прежнему оставалась замкнутой, бесстрастной и молчаливой. Из всех своих одноклассниц она сблизилась лишь с девочкой по имени Чэнь Вэй-жу, которая с большим участием и сочувствием относилась к ее невзгодам, жалела и поддерживала ее. Они стали подругами.

В 1931 году Линь Дао-цзин должна была окончить школу. До окончания оставалось два месяца. Вернувшись однажды из родительского дома, она выглядела более печальной, чем обычно.

Девочки удивленно поглядывали на нее, подходили и спрашивали:

— Линь Дао-цзин, зачем мать вызывала тебя домой? Почему ты такая грустная?

Чэнь Вэй-жу погладила ее по голове и участливо прошептала:

— Дао-цзин, скажи мне, что случилось?

Она была до того взволнована, что сама чуть не плакала.

Дао-цзин молчала, выражение лица у нее было отсутствующее. И только когда в классе кто-то громко расхохотался, она очнулась и горько усмехнулась:

— Чего вы смеетесь? Поменьше бы лезли в чужую душу! — вскочила и выбежала из класса.

Спустя минуту Дао-цзин в сопровождении Чэнь Вэй-жу уже шла к каналу, находившемуся к западу от школы.

Внезапно Дао-цзин остановилась и повернулась к подруге:

— Вэй-жу, я больше не смогу ходить в школу!

— Почему?.. Дао-цзин, что у тебя произошло дома?

Дао-цзин ничего не ответила. Они пошли к деревьям, росшим на берегу канала.

Дао-цзин стояла под плакучей ивой и пристально глядела на переливавшуюся серебром воду. Через несколько минут она сказала:

— Семья разорилась: мой отец затеял судебную тяжбу из-за земли и проиграл процесс… Был страшный скандал, он обанкротился, обманув мачеху, продал оставшуюся у него землю и тайком сбежал с наложницей. И вот теперь у мачехи единственное богатство — это я…

— Что? Какое же ты богатство? Ты ведь не деньги!

Мачеха смотрит на меня как на дерево, дающее золотые плоды. Она требует, чтобы я вернулась домой и вышла замуж за богача. Ей по-прежнему хочется жить в роскоши. А я не хочу. Я уйду от нее!

— Что же теперь будет? — чуть не плача, спросила Чэнь Вэй-жу и сжала руку Дао-цзин.

Но та спокойно сказала:

— Не волнуйся, Вэй-жу. Во всяком случае, я не покорюсь. Если же ничего нельзя будет поделать, у меня останется еще один выход — смерть!

Сюй Фэн-ин перестала давать дочери деньги, пытаясь тем самым запугать ее и подчинить своим планам.

Однако Дао-цзин не сдалась. Она совсем было решила начать самостоятельно зарабатывать на жизнь. Но куда ей было деваться до окончания школы? Школьные подруги, горячо сочувствуя Линь Дао-цзин, каждый месяц собирали ей деньги на питание. Это дало девушке возможность закончить школу.


Рекомендуем почитать
Заслон

«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


В индейских прериях и тылах мятежников

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.