Песнь меча - [57]

Некоторое время мы преследовали бегущих.

Я вытащил Вздох Змея, ведь в открытом бою не было оружия лучше, и догнал-таки датчанина, который был слишком толст, чтобы быстро бежать. Он повернулся, сделал выпад копьем, которое я отбил одолженным щитом. А потом я послал датчанина в зал трупов яростным ударом меча.

Люди Этельреда завывали, пробивая себе путь вверх по склону, и я решил, что они легко могут по ошибке принять моих людей за врагов, поэтому созвал свой отряд, чтобы вернуться к Воротам Лудда. Арка под воротами была теперь пуста, хотя по обе ее стороны валялись окровавленные трупы и разбитые щиты.

Солнце поднялось выше, но из-за завесы облаков все еще казалось грязно-желтым.

Некоторые из людей Зигфрида погибли, не войдя в город. Среди них царила такая паника, что некоторых даже забили до смерти заостренными мотыгами. Но большинство сумели добраться до следующих ворот, ведущих в старый город, и тут мы открыли на них охоту.

То была дикая, воющая ночь.

До воинов Зигфрида, не принимавших участия в вылазке за ворота, слишком медленно доходило, что они побеждены. Они оставались на укреплениях, пока не увидели надвигающуюся смерть, и тогда сбежали вниз, на улицы, в переулки, уже забитые мужчинами, женщинами и детьми, спасающимися от нападающих саксов. Беглецы устремились вниз по уступам холма, на котором стоял город, к лодкам, привязанным к пристаням ниже по течению от моста.

Некоторые глупцы попытались спасать свои пожитки, и это было смертельной ошибкой: отягощенные ношей, они были пойманы на улицах и убиты.

Молоденькая девушка кричала, когда ее затаскивал в дом мерсийский копейщик.

Мертвецы лежали в сточных канавах, их обнюхивали собаки. На некоторых домах виднелись кресты – знак того, что тут живут христиане, но это не давало никакой защиты, если в доме обнаруживали хорошенькую девушку. Священник, стоя у низкого дверного проема, держал деревянный крест и кричал, что здесь, в его маленькой церкви, нашли убежище христианские женщины, но священника уложили топором, и раздались вопли.

Нескольких норвежцев поймали во дворце, где они охраняли сокровища, накопленные Зигфридом и Эриком. Эти стражи там и погибли, их кровь текла между маленькими плитками мозаичного пола римского зала.

Больше всего лютовали люди из фирда. Воины регулярных отрядов были дисциплинированны и держались вместе, и именно они выгнали норвежцев из Лундена.

Я оставался на улице рядом с речной стеной, на той самой улице, по которой мы шли, покинув наши полузатопленные суда. А теперь мы гнали по этой улице беглецов – они были подобны овцам, бегущим от волков.

Отец Пирлиг привязал знамя с крестом к датскому копью и размахивал им над нашими головами, чтобы дать понять людям Этельреда, что мы – друзья. Вопли и вой раздавались на улицах выше по склону холма. Я перешагнул через мертвую девочку, ее золотые кудряшки были густо измазаны кровью ее отца, который погиб рядом с ней. Последнее, что он успел сделать, – это схватить дочку за руку, и его рука все еще покоилась рядом с ее локтем. Я подумал о своей дочери, Стиорре.

– Господин! – закричал Ситрик, показывая куда-то мечом. – Господин!

Он увидел, что большая группа норвежцев, которым, скорее всего, преградили путь, когда они отступали к своим кораблям, укрылась на сломанном мосту. Северный конец моста охранялся римским бастионом, сквозь него вела арка, хотя под этой аркой давно уже не было ворот. Вместо ворот проход к деревянному настилу сломанного моста преграждала «стена щитов». Они стояли точно так же, как я стоял в Воротах Лудда; их фланги защищали высокие каменные стены. Щиты норвежцев заполняли всю арку, и я видел по меньшей мере шесть рядов воинов, стоящих за первым рядом сомкнутых внахлест щитов.

Стеапа издал низкий рык и поднял топор.

– Нет, – сказал я, положив ладонь на его массивную левую руку.

– Построиться «кабаньей головой», – мстительно проговорил он, – и убить ублюдков. Убить их всех!

– Нет, – повторил я.

«Кабанья голова» – это построение клином, когда воины врезаются в «стену щитов», как живой наконечник копья, но ни одна «кабанья голова» не пробьет эту «стену» норвежцев.

Они слишком тесно набились в проем под аркой, и они отчаялись, а отчаявшиеся люди будут драться изо всех сил за шанс спастись. В конце концов они погибнут, это правда, но многие из моих людей погибнут вместе с ними.

– Оставайтесь здесь, – велел я своим воинам, протянул свой одолженный щит Ситрику, отдал ему свой шлем и вложил в ножны Вздох Змея.

Пирлиг последовал моему примеру, тоже сняв шлем.

– Ты не должен идти, – сказал я ему.

– Это почему? – спросил он с улыбкой.

Он протянул свой самодельный штандарт Райперу, положил на землю щит, и, так как я был рад компании валлийца, мы вдвоем двинулись к воротам моста.

– Я – Утред Беббанбургский, – объявил я суровому человеку, глядящему поверх обода щита, – и если ты желаешь этой ночью пировать в зале Одина, я охотно пошлю тебя туда.

За моей спиной город вопил, плотный дым застилал небо. Девять человек в переднем ряду вражеской «стены щитов» смотрели на меня, но ни один из них не подал голоса.

– Но если вы хотите подольше насладиться весельем этого мира, – продолжал я, – тогда поговорите со мной.