Песнь Давида - [9]
– Было время, когда все в мире казалось прекраснее, – слова неожиданно сорвались с моего языка. Я не планировал произносить их вслух.
– В смысле?
Казалось, Амелию порадовало мое заявление, поэтому я продолжил:
– Ну, если ты посмотришь на старые фотографии… – мой голос смущенно сошел на нет, поскольку я осознал, что она не может посмотреть на старые фотографии.
Амелия вежливо меня спасла:
– Если бы я могла посмотреть на старые фотографии, то что бы увидела?
– У них было меньше. Но в то же время было больше. Мне кажется, в те времена люди больше заботились о своем имуществе и внешнем виде. Женщины наряжались в платья, мужчины – в костюмы. Люди носили шляпы и перчатки и выглядели ухоженными. Они говорили иначе – осторожнее, культурнее. Мы говорим на том же языке, но он полностью преобразился. Не знаю… В мире было больше шика. Возможно, в этом все дело.
– Ах, времена, когда мужчины не дрались, чтобы заработать себе на жизнь, а женщины не танцевали на пилоне, – сказала она с улыбкой в голосе.
– Мужчины всегда дрались, и женщины всегда танцевали. Мы настолько старомодны, насколько возможно, – парировал я. – Мы – вне времени.
– Мы неплохо сохранились, – хихикнула Амелия, и я тихо посмеялся.
С пару минут мы шли в комфортной тишине, как вдруг я осознал, что понятия не имею, куда мы идем.
– Где ты живешь?
– Не волнуйся, здоровяк. Я знаю, где мы. Сверни направо на следующем углу. Нам нужен старый дом в тридцати шагах оттуда.
– Ты живешь в одном из старых особняков?
– Да. Его построил мой прапрадед, раз уж мы заговорили о временах, когда мир был прекраснее. Полагаю, мой дом уже не такой великолепный, как раньше. Но в моей голове все выглядит чудесно. Преимущество слепой девушки.
– Ты сказала в тридцати шагах. Ты их считаешь? – я услышал нотки изумления в собственном голосе и гадал, разобрала ли их она.
– Обычно да. Но я менее внимательна, когда меня кто-то сопровождает. Я знаю, где заканчивается тротуар, где деревья и выбоины.
– Это потрясающе!
– Ну, я выросла здесь, и однажды у меня было зрение. Я все еще могу мысленно представить эту улицу. Но мне было бы сложнее, если бы пришлось изучать совершенно новое место.
– Что произошло?
– Редкое заболевание со сложным названием, которое ты наверняка забудешь, как только я его произнесу. Мы не понимали, что происходит, пока не стало слишком поздно. Но даже если бы мы все поняли раньше, вряд ли бы мы смогли что-то сделать.
– Сколько тебе было?
– Одиннадцать.
Я сглотнул. Моя жизнь тоже изменилась в одиннадцать, но абсолютно иным образом. Прежде чем я успел ответить, Амелия остановилась.
– Это мой. Мы пришли.
Она снова выпрямила трость и постучала ею перед собой, задевая маленький кованый забор. Затем отпустила мою руку и отошла, чтобы нащупать засов на воротах и с легкостью их открыть. Дом был старым, как из прошлого века, если не старее, но все равно величественным, несмотря на то что снег и тьма частично скрывали садик и большую веранду вокруг всего особняка, которая видала деньки и получше. В окнах на втором этаже горел свет, освещая тропинку и ступеньки. Амелия, похоже, не нуждалась в помощи, поэтому я остался у ворот, ожидая, пока она зайдет внутрь и окажется в безопасности. На полпути она остановилась и слегка обернулась.
– Давид? – позвала она, подняв голос, будто сомневалась, что я все еще тут.
– Да?
– Спасибо, что проводил меня домой.
– Не за что.
Я подождал, пока входная дверь закроется, и только потом повернулся. Снегопад прекратился, и вокруг было так тихо, что я стал напевать, чтобы развлечься. Закрыв глаза, я начал считать шаги, гадая, каково было бы ничего не видеть и каким образом слепая девушка оказалась танцовщицей в моем клубе.
(Конец кассеты)
Милли потянулась к кассетнику, водя пальцами по кнопкам, пока не нашла нужную. Затем нажала на нее, и голос Тага затих. Она так крепко прижимала к себе кассетник, будто цеплялась за воспоминание. Атмосфера в комнате наполнилась ожиданием, нетерпением. Я слышал его в голосе Тага, почувствовал в заботе, с какой он вспоминал все подробности, и ощутил его изумление, пока он восстанавливал свой путь. Его история так затянула меня, что на секунду я забыл, где нахожусь. Но теперь мне стало неловко и захотелось прикрыть уши руками.
– Я не переставала думать о нем и не могла выбросить из головы ту песню Блэйка Шелтона, – тихо произнесла Милли. – Он был милым. И сильным. Я чувствовала его силу, пока он шел рядом со мной. В ту ночь мне даже приснились ощущения от его руки под моей ладонью. После того как я потеряла зрение, мне продолжали сниться разные образы. Мне нравилось, что я по-прежнему могла видеть в мире грез. Но с годами сны стали все больше соответствовать моей реальности. Порой мне снились картинки, но зачастую это были запахи и звуки, эмоции и ощущения.
Голос Милли оставался приглушенным, словно она размышляла вслух и забыла о моем существовании. Я подумывал напомнить о себе, пока она не выдала чего-то слишком личного, но она неожиданно продолжила:
– Я ходила на парочку свиданий вслепую.
Она улыбнулась в мою сторону, давая понять, что все-таки помнит обо мне, и я рассмеялся. Наверное, такова и была ее цель.
Орегонская тропа, 1853. Наоми Мэй едва ли исполнилось двадцать лет, когда она овдовела. Это и стало началом настоящих испытаний для девушки и ее близких. В поисках лучшей жизни большое семейство Мэй отправляется в опасное путешествие на Запад.
Земли Сейлока прокляты. В тех краях не рождаются девочки. Альба – первая и единственная дочь, рожденная в Сейлоке почти за два десятилетия. Тайна ее происхождения известна лишь королю, который добился трона ложью, убийствами и предательством. Король растит Альбу как свою дочь. С детства принцессу охраняют лучшие ярлы. В их числе Байр, тихий юноша, наделенный нечеловеческой силой. Альба взрослеет, чувствуя его заботу даже на расстоянии, когда Байр воюет с врагами своего клана. Она мечтает о Байре и ждет его возвращения с войны.
В тринадцать лет Ферн влюбилась на всю оставшуюся жизнь. Его звали Эмброуз Янг, и он был самым красивым парнем в школе. «Он никогда не обратит на меня внимание» — так думала девочка с непослушными рыжими кудрями, брекетами и в очках с толстыми линзами. Но время шло, и все неумолимо менялось: их жизни, их мечты, их лица. Однажды Эмброуз проснулся монстром, а Ферн превратилась в настоящую красавицу… Это история о вечной любви. Это история о внутренней красоте, столь величественной, что внешняя красота никогда с ней не сравнится.
Его нашли в корзинке для белья в прачечной. Младенцу было всего несколько часов от роду, но смерть уже поджидала его за углом. Малыша окрестили Моисеем и назвали сломленным ребенком. Когда я услышала эту фразу, то представила, будто при рождении по его хрупкому тельцу пошла огромная трещина. Я понимала, что это всего лишь метафора, но картинка не выходила у меня из головы. Возможно, именно образ сломленного юноши и привлек мое внимание. Мама говорила, что весь город следил за историей маленького Моисея, но никто не мог ему помочь.
Эмбер и Тайлер были неразлучны еще со школьных времен. Они все делали вместе, оберегали и поддерживали друг друга в самые тяжелые моменты. Однако на протяжении многих лет Тайлер втайне надеялся, что в один прекрасный день сумеет завоевать сердце девушки и доказать — они идеальная пара. И однажды его мечта практически сбылась: окрыленная алкоголем и раздумьями о том, не рановато ли она решила выйти замуж, Эмбер целует лучшего друга. То, что случается потом, навсегда переворачивает их жизни.
Кэсси вынуждена вернуться в город, который ненавидит всей душой. Алан обрел здесь покой в обмен на личную жизнь. Ей скучно, а он слишком привлекателен. Как долго можно противиться чарам прекрасной стервы? Битва желаний и обмен любезностями. Дружба или влечение? Может быть, не так важно, где ты живешь…
Быть сильной не только непросто, но и опасно. Хлебнув лиха, Тина постаралась слиться с окружающей средой и стать успешной респектабельной дамой. Однако борьба за её внимание между двумя незнакомцами, приехавшими в их тихий южный город, заканчивается для неё кошмаром и приводит прямо на сатанинский шабаш. Жизнь и смерть, любовь и ненависть, дружба и предательство смешались в этой войне не выживание и Тине придётся многое взять на себя. Теперь, кроме усвоенной науки побеждать ей нужно овладеть и искусством проклинать…
Дойти до дома во что бы то ни стало, даже если ноги уже ничего не чувствуют. Главное — не засыпать.
Третий том «Дочерей Лалады» дописан, но многое осталось за кадром. Есть в трилогии герои, о которых читателям хотелось бы побольше узнать, а автору – поведать. О них и будут наши повести... Это ещё один сборник рассказов о некоторых интересных персонажах трёхтомника «Дочери Лалады».
Когда Вика предложила прокатиться в салон к экстрасенсу, мне казалось, это будет весело. Но вместо шутливого предсказания мне досталось настоящее проклятье! И теперь на свете есть человек, сказать которому "нет" я просто не в силах. Но что еще хуже, этот человек - мой босс. .